Джеймс делает шаг ко мне и протягивает руку к моему животу.
— Не надо, Джеймс, — прошу я, делая шаг назад, но он не слушает.
Свободной рукой Джеймс притягивает меня к себе за талию, от чего я оказываюсь слишком близко к нему, а большим пальцем медленно очерчивает границы шрамов. Я застываю в его руках, забыв как дышать. Ещё ни разу я не давала кому-то прикасаться к себе. Никогда не позволяла кому-либо видеть то, что творили со мной отчим и мать. Это было слишком личным, и я не горела желанием делиться таким сокровенным с кем попало. До этого момента.
Отвернувшись от парня, я закрываю глаза, пытаясь не чувствовать, как шершавые пальцы аккуратно трогают меня. Джеймс, не отрываясь, осматривает мое тело, периодически прикасаясь то к одному шраму, то к другому. Его горячее, глубокое и хриплое дыхание опаляет шею. Вторая рука Джеймса сжимает кожу на спине, от чего она саднит. Я всем своим нутром чувствую, как им овладевает гнев. И от этого становится противно. Нет желания видеть это по отношению к себе.
На глаза наворачиваются слезы от отвращения. Какого-то черта я не могу противостоять этому парню. Не могу запретить, чтобы он прикасался ко мне. Но мне так больно и стыдно. Стыдно за то, что я забываю, как сдерживать эмоций. Стыдно, что я жалкая в его глазах и беспомощная. И больно от того, что я разделяю всё это с парнем, который целует чужие губы.
— Джеймс, — жалобно прошу его я, хныча. — Пожалуйста, не надо. Отпусти.
— Скажи мне.
Медленно поворачиваю голову к нему.
— Зачем?
— Сэм, — ладонь парня ложится мне на щеку, — скажи.
— Отпусти, — я скидываю руку Джеймса и пытаюсь оттолкнуть, оперевшись в его грудь ладонями, но всё бесполезно. Он не сдвигается ни на миллиметр.
— Нет. Дай мне помочь тебе.
— Да не нужна мне твоя помощь! — кричу я. Сил сдерживаться больше нет. — Ни твоя, ни чья-либо ещё! Уйди к чёртовой матери, Джеймс, и не трогай меня!
— Не ори.
— Не ори? — с сарказмом переспрашиваю я. — Да как ты смеешь, Брэйкер? — я наконец-таки вырываюсь из крепких тисков парня, пока он растерян. — Как ты ещё сам от себя не балдеешь, не понимаю?
— О чем ты?
— Не делай из себя невинную овечку, Джеймс, и просто убирайся на хрен отсюда!
— Да что ты...— начинает он, но вдруг его осеняет, — Блять. — Джеймс усмехается и потирает шею. — Так ты это все из-за Джесс?
— О, неужели? Палящее солнце озарило берег тупости?
— Не дерзи! И выслушай, — перебивает он и облокачивает бёдрами об умывальник.
— Да иди ты к черту со своими объяснениями, — я указываю пальцем ему на дверь. — Убирайся!
В считанные секунды Джеймс скручивает мое запястье и заворачивает его мне за спину, притягивая к себе ближе. Столкнувшись спиной с горой мышц, я стону от безысходности.
— Брэйкер, я не собираюсь играть с тобой!
— А кто сказал, что я играю, Милтон? — отвечает парень, выговаривая каждое слово. — Теперь послушай меня сюда, Сэм...
— Обойдешься!
Я делаю ещё один рывок, но встречаю сопротивление. Сильные руки сжимают мою кисть, от чего я вскрикиваю.
— Джесс для меня свободный и быстрый секс. Мы спали. По обоюдному согласию. Не больше и не меньше.
— И на хрена ты мне это говоришь?
— Чтобы ты засунула никому ненужную ревность куда подальше.
Я замираю.
Что?! Мне ведь послышалось, да?
— Да что ты из себя возомнил? — цежу злобно я сквозь зубы, борясь с ядовитой ненавистью. Как он смеет говорить мне эту хрень? Хоть и правдивую, но хрень, черт его дери!
Меня резко разворачивают, ещё раз быстро осматривают и впиваются тёмно-васильковыми глазами в лицо.
— Мой тебе совет, Сэм. Не заигрывайся, а то проиграешь.
Быстро чмокнув меня в плечо, Джеймс быстро выходит из ванной, оставляя меня один на один со злостью, недоумением и маленькой благодарностью, которая зарождается внутри, где-то под сердцем.
Чертов Джеймс Брэйкер, что же ты решил сделать со мной?
***
Все-таки взяв себя в руки, я заставляю себя сходить в душ, после чего насухо вытираюсь, одеваюсь, пряча синяки под мешковатой толстовкой, и выхожу из ванны. Перед зеркалом в комнате я пытаюсь сотворить подобие чуда, замазывая самый видный синяк под глазом. И спустя пятнадцать минут, довольная своей проделанной работой, с легкостью шагаю в направлении кухни, радуясь новому дню. Такого не было довольно-таки давно. Поэтому ниспадающая улыбка с моих губ заставляет с непривычки нещадно болеть щеки. И хотя Брэйкер устроил мне "приятное утро", я уверена, что сегодня больше ничего мой день не испортит.