Такое непривычное, но в то же время очень приятное тепло заполняет каждую частичку моего тела, возникшее внутри от столь пристального взгляда. Сердце в груди отбивает чечетку, а уши горят огнем. Тяжело сглотнув, я пытаюсь унять разгоряченную дрожь, отгоняя ненужные мысли. Но это получается сделать с трудом. Не каждый же день можно столкнуть на пустой парковке какого-то захудалого бара с загадочным мотоциклистом.
Я делаю маленький шаг в сторону незнакомца, наплевав на приличия. Новая жизнь, так новая жизнь. Нужно попробовать все, чего меня всегда лишали. И пусть мне даже придется совершить этот необдуманный поступок.
Стучу костяшками пальцев по корпусу шлема.
— Это чертовски некультурно, ты же знаешь? — хитро улыбаюсь я.
В ответ парень лишь склоняет голову в мою сторону, будто беззвучно спрашивая, что я имею в виду.
— Твой шлем, — щелкаю пальцами по защищенному лбу парня, — Ты меня видишь, а я тебя — нет. Думаю, это немного нечестно.
В ответ тишина. Что ж, интересный диалог, однако, у нас получается.
— Значит, буду звать тебя Молчуном. Раз ты собираешься все время играть со мной в молчанку.
Парень не сдвигается ни на миллиметр и даже не притрагивается к своему шлему, чтобы потрудиться снять его. Через пару секунд он складывает руки на груди и отклоняется назад, не отрывая от меня взгляда.
Черт, почему мне это так нравится?
Усмехнувшись, я тру лицо от усталости, не задевая очки, и смотрю на корпус мотоцикла.
На одной стороне надпись, которую мне не удается прочитать, а вот на другой, которая находится ближе всего ко мне, красуется яркая картинка. Такая же, как и на груди Линды, но только в разы больше.
Черно-красной краской нарисован злой пес, у которого из пасти пылает огонь.
Ошарашенно смотрю на парня, который, клянусь богом, сквозь стекло шлема все еще продолжает глядеть на меня недоуменную. И, разрази нас гром, я уверена, что он улыбается. В голове резко воспроизводятся слова Линды о том, что она просила знакомого (кажется, Дьюка), чтобы он послал за мной человека из клуба.
— Молчун, слушай...
Мне не дают продолжить, так как дверь бара с грохотом открывается, и оттуда выбегает сестра, направляясь в нашу сторону. Она быстро подходит и с улыбкой смотрит на нас с Молчуном.
— Уже познакомилась с Джеймсом, сестренка? — спрашивает Линда, обнимая парня.
— Почти, — бубню недоуменно я, глядя на то, как сестра довольно показывает своему знакомому язык, после чего он дергает ее за пучок на голове. Линда заразительно смеется и толкает Молчуна в бок.
Неожиданная и неизвестная мне ранее ревность колит в самое сердце. Я пыталась добиться от него хоть слова битую минуту, при этом не имея никакого эффекта, а Линда сделала это за гребаные секунды. Прикусив губу, чтобы проглотить невысказанное недовольство, я отворачиваюсь от такой «милой картинки». Мне неприятно смотреть на них, хотя я и понимаю, что это ужасно глупо — что-то чувствовать по отношению к этому Молчуну. Я даже, блин, не знаю, кто он такой!
— Джеймс, ты сумасшедший! — радостно визжит Линда, пока парень щекочет ее, уложив животом на мотоцикл. — Прошу, пусти. Джей!
Линда, вся раскрасневшаяся, наконец-то встает на ноги, поправляет кофту и удосуживается посмотреть на меня своими глазами, в которых играют искорки. На что получает в ответ приподнятую бровь. Да, я недовольна этой мило-любовной картинкой, и что она мне за это сделает?
— Прости, Перси. — Будто читает она мои мысли и опять смотрит на Молчуна. — Я просто давно не видела этого душку.
Во рту появляется неприятный, кислый вкус желчи, и я кривлюсь, цокнув от недовольства языком. Всю жизнь ненавижу все эти уменьшительно-ласкательные прозвища. Каждый раз передергивает, когда кто-то в баре или клубе называл меня «киса» или «малышка». Ну, а если я слышала от какого-нибудь самовлюбленного придурка знаменитое «Эй, детка», то через пару секунд мой коктейль уже стекал с его тупой башки.
— Если ты закончила, Ли, — отвлекаю сестру от гляделок с Молчуном, — то я бы хотела уже отдохнуть.
— Так Джеймс тебя и отвезет, — воодушевленно отвечает Линда, ловя на себе мой убийственный взгляд. — Что? Я не могу отвезти тебя сейчас.