Иванов бросился за танкистом. Затрещали сучья, резанула автоматная очередь. Иванов долго не возвращался. Из лесу еще раз донесся дробный стук автомата, но уже где-то далеко от поляны.
Ложкин сказал кузнецу:
— Какая непоправимая оплошность!..
— Да, если удерет, то худо наше дело.
Ксюша сказала, посмотрев на Ложкина:
— Так мы им и дадимся! Вот возьмем и тоже пойдем к партизанам. Верно, дедушка?
— Теперь у нас одна дорога. Зайдем на пасеку, возьмем харчишек и подадимся искать Костю Зеленухина.
— Лучше в танке поедем. Его никакая пуля не пробивает. Правда ведь, не пробивает?
Ложкин покачал головой, прислушиваясь:
— Нельзя с нами, Ксюша. Иди и помогай дедушке во всем. До свидания! — Он протянул руку кузнецу. — Спасибо!
— Не за что… Где это Иван замешкался?
— Вернется. — Ложкин повел глазами на Ксюшу. — Пора.
— Да, нам самое время. — Кузнец кивнул и пошел, держа внучку за руку.
Пройдя несколько шагов между деревьями, Ксюша повернулась и сказала:
— Обязательно приезжайте к партизанам. А того танкиста не убивайте, лучше в плен его возьмите. Не надо его убивать! В плену они смирные. — Личико ее было не по-детски сосредоточенно и строго.
Еще не затихли шаги кузнеца и Ксюши, как вернулся Иванов. Он остановился, тяжело дыша, и, виновато улыбаясь, сказал:
— Ну и натворил я дел, Коля!
— Убежал?
— Не совсем… почти…
— А точнее?
— Ух, дай отдышаться.
— Есть ли время для этого?
— Нету, Коля. Дал я по нему очередь.
— Две.
— Первая не в счет. Второй сбил его в малине — на гарь он выбежал. Не знаю, ранил или убил.
— Это очень важно, Иван.
— Понимаю, да на поляне солдаты малину собирали. Кинулись врассыпную. Ну и я не стал связываться…
— Хоть в этом случае правильно поступил.
— Ты серьезно?
— Вполне. Вряд ли они были без оружия.
— Так и есть! О!
По лесу прокатился винтовочный выстрел, потом другой, затарахтели автоматы. Стайка пуль просвистела в небе.
Ложкин показал глазами на танк. Взбираясь на него, он сказал:
— Будем пробиваться к передовой. Они, видимо, еще не разобрались в обстановке.
Усаживаясь на свое место, Иванов спросил Свойского:
— Ну, как вел себя мой напарник?
— Очень скромно. Тихий малый. Приятное общество.
Выстрелы раздавались совсем близко. Несколько пуль ударилось по броне.
Свойский, помолчав, спросил Иванова:
— Это ты их расшевелил?
— Да…
Танк пошел через поляну по старой колее. Ложкин сел к башенному пулемету и, когда цепь солдат показалась на опушке, стал стрелять в них. Солдаты, видя, что свой танк ведет по ним огонь, стали махать руками. Офицер с пистолетом побежал за танком и упал; падали солдаты, сраженные пулями. Оставшиеся в живых залегли, но не стреляли.
Танк въехал в лес. Ложкин оставил пулемет и сказал в шлемофон Иванову:
— О, нас здесь еще не знают! Ты, видимо, не промахнулся.
— Ты тоже?
— Да, есть результаты. Решил проверить.
— Правильно. Семь бед — один ответ.
Свойский крикнул:
— Что за секреты в светском обществе?
Но никто из товарищей его не услыхал, мешали шлемы и гул мотора. Только водитель повернул к нему голову и показал большие желтые зубы, но глаза его не смеялись.
Танк катился по проселку. Ложкин выглянул из башни, осмотрелся по сторонам. Впереди никого не было. Позади на дорогу вышел солдат с автоматом и остановился, сосредоточенно глядя вслед уходящему танку.
Ложкин подключил шлемофон к радиостанции. Радиостанция была последней модели, с очень точной настройкой; не мешали шумы и трески. Усталый, равнодушный голос радиста монотонно повторял:
«Тэ шесть, двадцать восемь три! Лейтенант Мадер! Лейтенант Мадер! Вас вызывает майор Шельмахер. Отвечайте! Перехожу на прием».
Ложкин сказал Иванову:
— Там тоже ничего не знают, но уже начали розыск.
— Пускай разыскивают. Или, может, тебе стоит поговорить с ними? Ты же мастер на такие штуки. Скажем, дескать, вместе с майором ловим партизан или еще что-нибудь в таком роде.
— Рация высокого класса. Узнают по голосу, что я не лейтенант Мадер.
— Это верно. Тогда перекинься парой слов с нашими. Пусть предупредят артиллеристов. А то разнесут они нас вдребезги. Подумают, атака «тигров»!
— Нельзя, Иван. Надо говорить открытым текстом.
— Да, всполошится окаянная сила. Надо подойти поближе.
— На самую передовую?
— Да. Или когда уже скрываться не будет смысла.
— Переходить придется на том же стыке?