Я молча улыбнулась. В это время стюардесса принесла шипучую таблетку, растворенную в воде. Джонни, поблагодарив, выпил и, откинув голову назад, закрыл глаза.
Самолет пошел на взлет. Я тут же крепко сжала ручки кресла. Глупость. Ужасно боюсь летать. Умом понимаю, что теоретически, наверное, любой из моих соотечественников в случае крайней необходимости сможет устранить возможную неполадку, но проверять не хотелось бы, а железные птички в этом мире валятся с излишней частотой.
- Трусишь?
Я покосилась на Красавчика, наблюдавшего мою агонию с абсолютно серьезным лицом, без подколок.
- Ага. Это сильнее меня. Как только самолет отрывается от земли мне тут же становиться страшно. Бред, да?
- Нормально. Бывает хуже.
Он вдруг взял мою ладонь, будто говоря, не бойся, я рядом, при этом сам, как ни в чем не бывало, снова откинулся на спинку, пытаясь заснуть.
Мне же в голову лезло все подряд . Во-первых, надо проверить, что изменилось в самом Джонатане и изменилось ли вообще. В наших непростых взаимоотношениях точно все по-старому. По крайней мере, совершенно не похоже, что мое слово для него беспрекословно. Хотя… Я так-то и не пробовала по-хорошему…Посмотрела на Джонни. В дрёме, вроде, но пока еще не спит. А что если… ну, так, потихоньку..
- Джонатан, спи. – Прошептала еле слышно, наблюдая за Красавчиком.
Даже бровью не повел. Хорошо.
- Джонатан Уилсон, спи.
Снова ноль реакции. Получается, что ли? Заснул и правда.
- Джонатан я хочу, чтоб ты спал до самого Нью-Йорка.
- Душа моя, если ты планируешь карьеру гипнотизера, то срочно меняй планы. Если же это новая разновидность пыток, то поздравляю, у тебя получается. – Сказал Джонни, не открывая глаз.
Покраснев, я отвернулась к окну и мысленно назвала себя идиоткой. Почему-то рядом с этим мужчиной я катастрофически глупею. Серьезно. Любовь сподвигает людей на великие дела. Столько у них прекрасных стихов написано, романов под воздействием этого чувства. А у меня только крайняя тупость развивается.
Остальные шесть часов полета я сидела молча ,под конец даже задремав. Очнулась от того, что кто-то осторожно провел по моей щеке. Открыла глаза и увидела у себя под носом мужской торс, от которого офигительно приятно пахло.
- Просыпайся, мы заходим на посадку.
Джонни снова легонько погладил мою щеку, а я, уткнувшись в футболку Красавчика, лихорадочно соображала, с чего это меня прет от его аромата, как кошку от валерианы? Дело в обряде? Или он всегда так приятно пах, а я просто не имела возможности в этом убедиться?
Жаль, но пришлось поднять голову, и сесть прямо, иначе мое нежелание выбираться из почти что объятий Джонатана выглядело бы уже несколько странно. Оказывается, уснув, я упала головой ему на плечо, а он переложил меня к себе на грудь, чтоб было поудобнее. К чему такая забота? От души или… Тьфу ты! Так совсем крыша поехать может, если в каждом поступке и жесте пытаться найти изменения, связанные с обрядом. Бабка, сволочь бессовестная, зачем ты вообще писулек настрочила. Не найди Анна эти записи, не было бы ничего.
Мы благополучно приземлились, забрали багаж, и, взяв такси, добрались, наконец, до гостиницы. Учитывая вечернее время и долгий перелет, решили тупо завалиться каждый в свой номер и хорошенько выспаться, потому что наутро нам предстояло провести несколько часов на конференции «Перспективы науки и образования», которая, судя по чрезвычайно захватывающему названию, грозила бесконечной тягомотиной и тоской
- Спасибо, Эдельман. – Сказал вдруг Джонатан, когда мы остановились у дверей номеров, находившихся друг напротив друга.
- За что?
- За то, что ты умеешь быть чертовски молчаливой.
Я улыбнулась его шутке.
- Тогда тебе тоже спасибо, за то, что ты умеешь быть чертовски удобной подушкой.
- Вот и славно. Все. Спокойной ночи. Увидимся утром.
Я зашла в номер, закрыв за собой дверь и отгородившись от Красавчика, чье присутствие не позволяет мне спокойно анализировать всю сложившуюся ситуацию. Два дня. Всего каких то жалких два дня, чтоб максимально разобраться, что же теперь связывает нас с Джонатаном, чтоб понять, люблю ли я его на самом деле, или это последствия неудачного стечения обстоятельств. И самое странное, я не знаю точно, какой результат принесет мне облегчение.
Пятая глава
Мне ничего не нужно было от тебя, кроме любви. Такой обычной, человеческой. Ни трогательных записок в букетах цветов, ни красивых слов с того конца провода, ни плюшевых «заинька» и «солнышко» десятки раз в день. Я всего лишь хотела быть рядом с тобой.
Э. Сафарли "Если бы ты знал"
Всю ночь я проспал, как убитый, и все же наступившее утро облегчения не принесло. Голова, правда, уже не раскалывалась, но, похоже, полным ходом шла эта долбаная перестройка, о которой предупреждала Оливия. Я стал хорошо слышать. Не то, чтобы до этого у меня наблюдалась тугоухость, однако теперь все звучало гораздо громче, отчетливее и при более широком радиусе. То, что к номеру подошла горничная, я услышал до того, как она постучала в дверь. Все это ужасно раздражало. Что дальше? Зрение ночного видения? Зеленая рожа? Костюм с синим трико? Нет. Последнее - однозначно только через мой труп.
Как бы то ни было, но с Принцессой, ожидавшей в холле гостиницы, я встретился, пребывая все в том же дурном настроении. Выходило, вся предыдущая жизнь устраивала меня более чем. Это я только теперь понял. Лабуды с волшебными мирами, какими-то могущественными атлантами и папенькой иудой, который выкинул младенца в чужую семью, не хотелось теперь еще больше, чем в день откровений Оливии.
- Привет.
Принцесса протянула руку, чтоб поздороваться, но я, погруженный в свои тяжелые думы, мимоходом поцеловал ее в щечку, как всегда делаю с Рыжей. В момент, когда мои губы прикоснулись к нежной коже, до меня вдруг дошло, как приятно от нее пахнет. Серьезно. Ежевикой, солнцем и летом. Чем-то близким и безумно родным. Я тут же отскочил в сторону, заслужив удивленный взгляд Алисы. Она, по-моему, даже восприняла такую реакцию на личный счет, осторожно принюхиваясь к себе.
- Эдельман, ты идешь или мне ждать тебя полдня?
Принцесса пробормотала себе под нос что-то типа «дурак» и двинулась следом, максимально стараясь подстроиться под мой широкий шаг.
На удивление, быстро поймав такси, мы успели к началу конференции , даже немного с запасом. Большой зал Центра культуры был забит почти под завязку. Я чуть не взвыл. Такое огромное количество народа. Все что-то делают, и это самое «что-то» долбит мне в уши. Кто чихает, кто кашляет, кто шелестит бумажками, кто стучит пальцами по ручке кресла. Сука! Неужели нельзя сидеть спокойно, без лишних телодвижений! Мы с Алисой устроились посередине, хотя я с огромным удовольствием забился бы куда-нибудь на галерку, для верности заткнув уши. Стоило появиться первому лектору, слушатели, слава богу, относительно затихли, вникая в речь выступающего. Однако, у меня ничего не бывает легко. Рядом оказалась девица, постоянно чешущая голову всеми лежащими перед ней письменными принадлежностями. Треш. Этот противный звук шкрябанья кончиком ручки по коже и волосам был для меня, будто серпом по яйцам. Я терпел, терпел, терпел, а потом не выдержал.
- Слушай, хорош чесаться. Это же вообще не выносимо. Ты мыться пробовала?
Я говорил очень тихо, но девица почему-то распсиховалась, пыхтя, как паровоз.
- Джонни. – Шикнула Алиса.
- Что? Она чешется все время. Может у нее вообще чесотка. Я тут при чем?
Соседка залилась краской и отсела на другой ряд. Ну, и скатертью дорога. Давно надо было сделать ей замечание. Тут за моей спиной раздался методичный хруст. Да сука, что ж за день?! Жирный парень с сальными волосами принялся поглощать чипсы. Тонкие. Зажаристые. Чрезвычайно хрустящие. В этот раз терпение закончилось гораздо быстрее.
- Ты, мля, че, жрать сюда приехал? Пользуйся шансом, осел, расширяй кругозор.
Жирдяй закашлялся, подавившись своим перекусом.
- Послушай, Джонатан Уилсон, если ты сейчас же не заткнешься, я тебя придушу. – Тихим, но очень злым шепотом высказалась Алиса.
Я молча досидел до конца конференции только из-за Принцессы. Никак не хотелось с ней ругаться. Едва услышав объявление об окончании первого сессионного дня, я тут же схватил Алису за руку и потащил ее на улицу.
- Да что с тобой? – спрашивала девчонка все время, пока мы выбирались из здания сквозь толпу студентов, съехавшихся со всех краев страны.
- Не могу. Бесят прямо. Я становлюсь социопатом.
- Прекрати, - рассмеялась она. – Просто твой последний загул получился чересчур активным, поэтому тебя и плющит второй день. Не переживай, завтра все пройдет. Хочешь, пойдем, прогуляемся.
- Однозначно. Это же – Большое Яблоко, детка. Мы итак совершили страшный грех. Оказавшись в Нью-Йорке дрыхли всю ночь, позволив Таймс-сквер веселиться в свете своих билбордов без нас. Ты бывала раньше в этом городе?
- Неа. Я вообще, честно говоря, не очень жаловала вашу страну. Мне казалось, что все американцы, согласно расхожему мнению, немного … как бы тебя не обидеть…
- Туповаты? Ты об этом? Да ладно, не смущайся. Сталкивался я с таким. Особенно, когда в Европу приезжаешь. В Англию, например. Как же. Старый свет. Снобы, каких поискать. Но, знаешь, не могу утверждать, что мнение это ошибочное. Просто в каждой стране и у каждой нации полным-полно своих дураков и своих умников. Не стоит так уж категорично делить по критерию присутствия мозгов. Ну, раз в Нью-Йорке ты раньше не была, то пройдемте-ка, мисс, в сторону Бродвея. Это прикольно, что я буду первым.
Она со всей силы ткнула меня возмущенно в бок.
- Что? – делано возмутился я. – Первым человеком, показавшим тебе этот город. Вот что имел в виду. Фу, все у тебя одни пошлости в голове, Эдельман. Испортишь меня совсем к чертям собачьим.