Морг под открытым небом
– Ты поедешь со мной в морг, искать Артура с семьей?
И мы со Славиком из Беслана мчимся во Владикавказ.
Родные уже знают, что Артура расстреляли одним из первых. В том числе и за его трупом пошли эмчеэсовцы. Другой брат, Валерий, видел вчера то, что осталось от Артура. Он лежал на самом верху целой груды тел. Узнал по ремню и по родинке на груди. Ремень вытащили из штанов и завязали им ноги. Так его и тащили. Потом террористы еще несколько раз перекидывали трупы – они сами от вони уже сходили с ума.
Близко подойти к ним было уже невозможно – жуткий запах, черви. Все тела увезли. И вот теперь нужно снова искать Артура по моргам.
Жили они в селе Чикола, его еще считают мусульманским. В
Великую Отечественную оно было под немцами, в живых остались единицы. Артур работал в горах на стройках, Инга занималась мальчишками. Их у Тамаевых было трое, Тотраз пошел в первый класс, остальным 4 и 5 лет. Сначала хотели взять и их. Но малыши закапризничали, и их оставили с бабушкой. Возле морга море людей.
Пропускают сквозь щелку в заборе, по двое.
– Там нечем дышать, возьмите платки и повязки, – предупреждают на входе. – Идите те, кто видел, во что они были одеты, когда пошли в школу. Лиц нет, вспоминайте любую деталь.
Тела выложены во дворе. Сначала их пытались сортировать: женщины, дети, мужчины. Но родственники не могли больше ждать, и погибших просто стали выкладывать в рядок. Обнаженные трупы, с ними уже поработали судебные медики, их легко опознать, сохранились лица.
Большинство в черных мешках. Кое-где остались куски одежды – трусики, колготки, майки. На целых останках бирки – 275-й, 302-й…
Все держатся из последних сил. Ни криков, ни стонов. Волю эмоциям дают за забором, и это невозможно слышать. Только что опознали маленького мальчика. У него обгоревшее лицо, а вместо руки торчит кость – видно, погиб от взрыва. Но узнать можно. Тут же выносят маленький гроб, и родные уносят малыша. Первый раз я видела изуродованные трупы в 95-м, в Чечне. Были и другие. Но тут…
Это нельзя описать, нельзя показывать. Мы не доходим до конца
– нет сил. Уже за забором ноги подкашиваются, тут же подходят врачи, протягивают пластиковый стаканчик с темной жидкостью.
– Выпейте, это хороший состав, – и второй стакан, с минералкой.
Через минуту наступает ступор. Хуже видишь, хуже слышишь, почти ничего не соображаешь. Эмоций тоже больше нет. Возле забора сложился пополам Славик, от лекарств он отказался.
Пока мы приходим в себя, искать брата идет Виталий. Он снова узнает Артура. Ни Инги, ни Тотразика в этом морге нет.
'Я видел, как их убивали'
Часть родственников везет на 'скорой' Артура в село. Мы со
Славиком едем с черной вестью обратно в Беслан, к другой родне. В переулке Шаумяна и на Первомайской, где живет их сестра Лара, больше всего потерь. До школы рукой подать. 1 сентября из 12 домов туда ушло 47 детей. Куда ни кинь взгляд – всюду распахнуты ворота.
Значит, в доме покойник. Так здесь принято – открыть калитку и ходить по-соседски с соболезнованиями. Другие ворота закрыты, но это ничего не значит: там тоже пропали люди, просто их пока не нашли. И объявить их мертвыми пока нельзя.
Из дома братьев Тотиевых в школу пошло 8 детей. Живыми нашли двух. Первоклашка Азамат еще в больнице – его только прооперировали, тяжелая травма головы, проблемы с глазами. Пятиклассницу Мадину несколько часов назад отпустили домой. Врачи попросили не спрашивать больше девочку ни о чем, но она сама рассказала близким все, что видела.
– Мы старались держаться вместе, а потом, когда был первый взрыв, я голову спрятала в коленки. Второй взрыв – еще сильнее сжалась, закрыла голову руками. После третьего подняла глаза. Кругом стреляют, все бегут. Увидела Любочку (она на год младше. – Е.М.), она ни говорить, ни ходить уже не могла. Я потащила ее к окну. Но мы не добежали, спрятались в комнате. Окна и двери были заминированы…
Мы просто ждали, когда за нами придут. У дяди на куртке были три крупные буквы 'МЧС' – он нас и вынес.
Уже на улице Мадина увидела Азамата.
– Где остальные? – накинулась она на братика.
– Возле меня. А Любочка, мы ее не видим! – кричал Азаматик.
– Со мной была.
Судьба шестерых детей до сих пор неизвестна. Ищут везде, но их нигде нет. Соседи три ночи не отходят от Тотиевых.
– Многие дети уверены, что видели, как спасся кто-то из их близких, – говорят психологи. – Но на самом деле им это показалось.
Защитная реакция организма.
После операции маму наконец пустили к Азаматику. Он спал от лекарств. Позвала его. Мальчик узнал ее голос, повернулся на бочок, не просыпаясь, обнял за шею ручонками:
– Мама, я пить хочу…
У другой соседки свое горе. Ирина Джиоева повела в школу двух сыновей: Марата в первый класс, Артурчика в третий. Ахсар, их отец, подвез их на машине, зашел со всеми поздороваться. Он только-только вернулся к машине, как начали стрелять.
– Там всех убили, – сидя на земле, твердил он соседям. – Я знаю, там стреляли…
– Что ты заранее их хоронишь? Наши тоже там, – как могли, успокаивали его соседи. И заботились об остальных малышах – двух девочках и мальчике.
– Я видел, как их убивали, – не верил никому Ахсар.
Домой они вернулись вдвоем. Без Артурчика. Когда прогремели первые взрывы, боевик наставил на него дуло. Ирина схватилась за автомат:
– Убей меня, не трогай детей. Я верующая.
– Твоя вера – ничто. Надо верить в Аллаха, – и он выстрелил
Артурчику прямо в голову.
Ирина сжимала рану пальцами, пыталась делать искусственное дыхание.
– Он был еще тепленький, так смотрел на него, ручку поднял: дядя, не убивай, – вспоминала этот кошмар Ирина. – Его голубые глазки, белые кудри, как у ангелочка. И ладошка такая мягкая…
На квадратном метре сидело по 3-4 человека. Прямо за
Артурчиком был Марик. Когда пришла в себя, палили уже везде. Она схватила и Марика, и Артурчика, протащила пару метров.