Замечают его и другие. Граф Демидов пристав, лениво изучает из-под ладони, сестры переглядываются, Петрушенька вынимает из папки новый лист бумаги и торопливо принимается рисовать, один Мокроусов невозмутимо идет к пришлецу и тянет руку:
- Какая встреча!
Тот крепко ее пожимает.
- Издалека услыхал ваш голос да решил подойти поприветствовать.
Василий Виноградович поворачивается к нам:
- Прошу любит и жаловать, мой добрый приятель Виктор Андреевич. Мы завязали дружбу на водах. Виктор Андреевич практикующий доктор, известный в своей области специалист.
- И что это за область такая? – любопытствует Андрей Левашов.
- Я изучаю человеческий мозг. Все, что имеет связь с памятью или забвением: амнезии, ложные воспоминания, психологические травмы и вытеснение в бессознательное, ритуалы древних племен, ну и мошенников разумеется.
Натали поднимает голову от вышивки и, подавшись ко мне, шепчет так, чтобы никто не услыхал:
- Сам Бог послал нам этого человека. Спроси его о своей беде. Быть может, он сумеет помочь.
Я качаю головой. Виктор Андреевич не вызывает у меня доверия. Все мои чувства кричат, что он появился здесь неспроста и что от его появления добра ждать не стоит.
- Потрясающе! Вы все перемешали кучей и вывалили на нас. Я еще могу как-то соединить с памятью психологические травмы, но позвольте, причем тут ритуалы и тем паче мошенники? – не то восторгается, не то дивится Демидов.
- О, с ритуалами просто. Я сейчас вам объясню.
Не дождавшись приглашения, пришелец опускается на край расстеленного на траве пледа, достает из кармана портсигар, закуривает. В отличие от сигар Левашова его сигары пахнут резко и сильно. Вижу, как морщится Натали, как Сандрин незаметно пытается отворотиться от дыма.
- Информация запоминается лучше, когда она сопровождается сильными переживаниями. В племенах древних и диких от юношей, проходящих обряд посвящения в мужчин, требовалось отказываться от пищи, бодрствовать, наносить себе раны, уж не оттого, что членам племени хотелось поиздеваться ними, а как раз, чтобы закрепить в их память опыт предков, который транслировался во время ритуала. И это лишь один из примеров.
- Всегда мне эти ритуалы казались дичью, - раздумчиво тянет Василий Виноградович. - А ведь в ваших суждениях что-то есть. Вот, пожалуйста, до сих пор помню, как когда я был совсем младенцем какая-то тетка бесцеремонно развернула мои пеленки и давай тыкать в меня своим когтистым пальцем. Я страшно разорался тогда, а ведь мне и года не было. Потом нянька рассказала, что это тетушка Лара знакомиться приехала. После того момента тетка представала передо мной не иначе чем в образе Бабы Яги.
- А что же с мошенниками? Вы порядком заинтриговали нас, - спрашивает Аннет. Вот уж кому дым нипочем.
- Для этих ловких господ нет ничего святого. Ради богатств они попрут любую мораль. Вся природа человека движима жаждой легкой наживы. Отношения между людьми строятся на желании использовать другого для обогащения, для облегчения собственной жизни. Все так или иначе хотят жить трудами других – я наблюдаю это день ото дня и лишь прочнее уверяюсь в своей позиции. Дети тянут средства из родителей, жены – из мужей, а разбойники грабят всех без разбору.
- Верно, кто-то обидел вас, что вы так не любите людей? – осторожно спрашивает Натали.
- Отчего же не люблю? Я отношусь к ним к так, как они того заслуживают, - говоря это, Виктор Андреевич пристально глядит на меня.
От него веет тихой, но неотвратимой угрозой. И это тем более странно, что я не знаю этого человека, никогда не видел его. Пепел с его сигары горкой осыпается на плед, прожигая маленькие дырочки. Пахнет паленой шерстью. Изнутри меня подымается беспричинная ярость, я ловлю себя на желании ударить доктора. Да что же происходит? Или это его ненависть так отражается у меня в голове?
- Можете мне поверить, я на этом собаку съел. В моей практике бывали случаи, когда нечистоплотные на руку люди, выдавая себя за погибших членов семьи, присваивали то, что им не принадлежало - деньги, драгоценности, даже наследство.
- Что, прямо как перевертыши в сказках?