- А ничего так, натуральненько. Вам бы к нам али в сыскное, вот где бы вы развернулись. Будьте добры вашу папку?
Присев рядом с Петрушенькой, полицейский вновь что-то записывает, затем прощается со всеми и торопливо убегает. Снаряженные полицейским двое городовых грузят тело Виктора Андреевича на наспех состряпанные носилки и уносят. Глядя им вслед, я не могу удержаться от мысли о том, как просто и буднично окончилась жизнь грозного стража таинственной горной страны, живого воплощения традиций и обычаев, наделенного правом забирать память против воли и без согласия.
Мокроусов сопровождает сестер к тетушке. Всю обратную дорогу сестры молчаливы, он же пытается выпытать, чем не угодил мне его приятель.
- За что же вы с ним так сурово? Ну несимпатичен вам человек, так бы и сказали. Стрелять-то в него зачем?
- Да я не собирался стрелять, Боже упаси! Мне даже не из чего. Ваш приятель преследовал меня, направил на меня пистолет. Что же, по-вашему, мне оставалось делать? Позволить себя убить?
- Ну, так на помощь позвали б…. Мы же недалеко были. Или уговорить попытались. Зачем жизни лишать-то? Она, знаете ли, у каждого одна. А вот коли он бы вас убил, вам бы понравилось?
Болтовня Апполинария Григорьевича никак не помогает привести в порядок мысли, что перепутались в моей голове: обрывки дневников, собственные догадки, намерение объясниться с сестрами и опять все то же проклятое беспамятство, которое не всколыхнуло даже убийство стража. Я вздыхаю с облегчением, когда мы доезжаем до дома Анастасии Львовы, и Мокроусов отправляется восвояси.
А дома, словно стихийное бедствие, на нас налетает тетушка.
- Что стряслось? – спрашивает она требовательно, провожая спину Апполинария Григорьевича и глядя на понурые лица сестер.
Собираюсь признаться ей, но Натали опережает:
- Случилась беда: Михаил убил человека, доктора, друга Апполинария Григорьевича. Застрелил из пистолета. Я видела его с пистолетом в руке, и затем этот выстрел, точно громом с небесный, мы едва не оглохли. Виктор Андреевич упал на землю и больше не двигался. А потом пришел этот полицейский, без конца спрашивал, спрашивал, совсем не давал покоя, вынудил нас стоять подле убитого…
Сестра вся бледная, ее губы дрожат.
- Наш брат не может быть убийцей, - решительно возражает Аннет, и я от всего сердца благодарен ей. Однако по мере того, как она продолжает, и благодарность сменяется горечью. – Но наш брат погиб на войне. А этот человек – мошенник, обманом проникший к нам в дом, заставивший нас поверить, будто он и есть Михаил. Виктор Андреевич пытался нас предупредить, но это человек, выдающий себя за брата, застрелил его, опасаясь разоблачения. Недаром mama сомневалась, материнское сердце чутко.
- Аннет, как ты можешь такое говорить? – восклицает Сандрин.
- Как я могу? Да разве ты сама не видишь? Он обманывал нас с того самого дня, как явился! Притворялся, врал, присвоил имя нашего брата, осквернил саму память о нем! Разве Михаил был таким? Он был добрым, отзывчивым, деликатным. А этот человек бесчувственен и груб. Но теперь его обман вскрылся, и он понесет заслуженное наказание! И я этому очень рада.
- Аннет, послушай, я и впрямь многое забыл, но я не обманывал вас, - пытаюсь оправдаться, но меня прерывает Натали.
- Что же теперь будет? От нас все отвернутся, нам навсегда закроется дорога в высшее общество. Жизнь пройдет мимо нас. Апполинарий Григорьевич расторгнет помолвку! Мы будем обречены влачить дни старыми девами!
Натали всхлипывает, бросается на грудь Анастасии Львовне и принимается истошно рыдать.
Тетушка ее отстраняет.
- Постой причитать. Может статься, Аннет права: одно дело быть сестрами убийцы, а другое – невинными жертвами. Михаил, ты хочешь помочь своим сестрам сберечь репутацию? После того, каких дел ты наворотил, ты просто обязан сделать это.
Не очень понимаю, о чем она, но киваю.
- Так признай себя мошенником. Тебе все одно садиться в тюрьму, а девушкам жить да жить. Скажи, что выдавал себя за Михаила Светлова. Придумай, что познакомился с ним на войне, что он много рассказывал тебе о своей жизни, и после его смерти ты решил выдать себя за него, чтобы получить причитающееся ему наследство.