- Отец Димитрий?
Мне кажется, будто мимо моего лица вдруг промелькнул мотылек, плеснул крыльями, запорошив пыльцой глаза. А еще мне кажется, будто миг этот существовал прежде, и я существовал внутри этого мига. Я машу рукой, отгоняя мотылька, и ощущение проходит.
- Деметрий, - поправляет меня человек.
Он ведет меня к ветхому серому домику с покосившимися стенами, сам отмыкает замок, распахивает передо мною скрипучую дверь.
– Располагайтесь. Я пошлю малого, он принесет вам поесть.
Этот дом, еда, все совершенно неважно для меня, привыкшего довольствоваться ягодами и спать на голой земле, но я благодарен отцу Деметрию за участие. Внимательный и чуткий, он берет на себя труд многое мне разъяснить. Терпеливо, слово за словом он рассказывает о беспамятстве. Это испытание, говорит он, испытание для души. Я спрашиваю, что такое душа.
- Душа незрима и неосязаема. Но в ней наша суть.
- Разве я не утратил ее вместе с памятью?
- Но вы же существуете, дышите, живете.
- Я не знаю, кто я, для чего живу.
- Вы человек, и этого довольно. А что до смысла существования, увы, это одна из тайн бытия, разгадка которой никому неведома.
- Разве не память делала меня мною? Кто я без нее?
- А кем вы хотите быть? Живут же люди без руки, без ноги, без глаза. Чем ваше существование отличается он их?
Наши беседы помогают мне установить порядок среди перемешанных обрывков впечатлений в моей голове. Я принимаюсь оценивать происходящее разумом, и это позволяет избавиться от смятения чувств. Нет, я не вспоминаю своей прежней жизни, хотя жажду этого изо всех сил, но мир вокруг больше не кажется мне зыбью, в которой прежде я двигался наугад, подражая движениям других.
Отцу Деметрию принадлежит клочок каменистой земли, на которой стоит его дом и которую терпеливо возделывает его семья – супруга, что он называет матушкой Липой, четверо мальчишек и глазастая пугливая девочка, работающая с братьями наравне. Ко мне отец Деметрий относится также как к своим детям, вовлекая в общий труд непринужденно и естественно.
- Вы помните, как колоть дрова? – говорит он и вручает мне огромный колун. – Давайте-ка узнаем.
Первые попытки разбить полено неудачны. Я то промахиваюсь, то ударяю недостаточно сильно, и отец Деметрий, насмотревшись на мои жалкие потуги, принимается подсказывать:
- Перестаньте думать, доверьтесь своему телу. У вас должно получиться.
И у меня действительно получается, едва я отпускаю мысли и позволяю телу действовать самостоятельно. Память живет в руках, в спине, хотя голова пуста. На радостях я колю и колю, пока вокруг не вырастает куча дров, из которой я складываю поленницу вровень с крышей дома.
В другой раз отец Деметрий вручает мне косу, но некоторое время спустя качает головой:
- Нет, нет. Похоже, вы не косили никогда. Давайте-ка я покажу, покамест вы не поранились.
Я помогаю отцу Деметрию и при храме с уборкой и даже порой выполняя обязанности звонаря. Тогда-то я узнаю, что могу читать – еще одно умение из прошлой жизни. Это происходит случайно. Отец Деметрий всегда берет на службу книги, которые держит открытыми перед собой. Мне неясно зачем он это делает, и, желая понять, я спрашиваю разрешения посмотреть одну из них. Книга облачена в ветхую обложку со сточенными уголками. Раскрываю ее наугад. Я ожидаю увидеть картинки со строгими ликами, такие же как на стенах храма, но внутри книги живут крохотные черные жучки. Они не ползут, однако же шевелятся и соединяются, когда я принимаюсь следить их глазами.
«Господи, да не яростию Твоею обличиши нас, ниже гневом Твоим накажеши нас, но сотвори с нами по милости Твоей, врачу и исцелителю душ наших. Настави нас ко пристанищу хотения Твоего, просвети очи сердец наших в познание Твоей истины».
- Вы скоро выучили Последование вечерни, – хвалит отец Деметрий.
- Выучил? Нет, нет… - смотрю на книгу, вскидываю взгляд на священника. – Они все здесь, ваши слова. Вот, здесь! Эти жуки, они ползают, хотя на самом деле недвижимы. Они точно хотят сказать…