- Слова. Ваши жуки именуются буквами, а буквы складываются в слова. Похожи, вы умеете читать. Переверните страницу! – просит отец Деметрий, и я повинуюсь, еще не понимая, что такое страница, но прекрасно понимая, как исполнить просьбу.
- Я вспомнил! Вспомнил! – в воодушевлении я почти кричу.
Взгляд отца Деметрия всегда отражает то, что у него на душе. Вот и сейчас он не лукавит ничуть, он участлив, но к участию примешивается горчинка. Он искренне жалеет меня, потому что верит в то, что говорит, мне ли не знать, ведь его вера лучится заревным светом.
- Разумеется, у вас сохранились прежние навыки, но то память тела, а не разума. Именно поэтому вы легко обучаетесь вещам, которые знали прежде. Но остерегитесь обольщаться понапрасну. Прошлой жизни вы не вспомните, сколь бы ни пытались. Нельзя вновь обрести отъятое. Порой вам будет казаться, что вы в одном шаге от своего прошлого, но это пустое. Вы можете без конца ловить отголоски собственной памяти и в конце концов заблудитесь среди эха и эха от эха и перестанете доверять себе.
Когда ночи становятся холоднее, я радуюсь, что могу укрыться в сторожке. Одежда моя поистрепалась, и отец Деметрий отдает мне пузырящиеся на коленях штаны да старый заскорузлый тулуп, который одновременно служит одеялом. Радуюсь я и глинобитной печи без дымовой трубы, безжалостно чадящей на стены. Но больше всего я радуюсь беседам с отцом Деметрием и молитвам, которые с каждым днем запоминаются все яснее. Трапезничаю я в доме отца Деметрия, с его семьей. Стены дома увешаны иконами – так называются темные лики, в углу неугасимо горит лампада. Глиняный пол прикрыт истертыми циновками. Домочадцы садятся за стол с молитвой и в молчании едят кашу, хлеб и овощи, всегда одно и те же. Все приветливы ко мне, хотя матушка Липа нет-нет да и обдаст холодком. Она меня не одобряет, хоть и не прекословит отцу семейства.
Сменяются дни, листва на деревьях сперва желтеет, а затем неожиданно облетает разом и ей на смену на ветви ложится снег. В сторожке, где я сплю, ветер свистит в щелях, выдувает остатки тепла. Порции еды, что ставит на стол матушка Липа, становятся все меньше, а ее взгляды все холоднее. Я не понимаю, чем обидел эту добрую женщину. Раз, замешкавшись на пороге, я становлюсь свидетелем ссоры между нею и отцом Деметрием. Воздух вокруг них пронизан колкими льдинками. Я замираю, опасаясь вдохнуть, чтобы не пораниться. А затем понимаю, что спор обо мне.
- О нас люди судачат! Мне совестно глядеть им в глаза.
- Люди всегда судачат, такова их природа.
- Они недовольны. Люди хотят видеть в тебе пастыря, образец для подражания. А ты пригрел беспамятного.
- Я чту закон гостеприимства. Разве то не пример для подражания?
- Прихожане не хотят ходить на службу, пока этот человек здесь живет. Они говорят, его присутствие оскверняет Божий храм.
- Как я могу оставить его на улице? Вот у нас с тобой есть дом, земля, чтоб прокормиться, деток в продолжение рода Бог послал. Ты мне улыбнешься – и радость. А у человека ни радости, ни семьи, ни дома.
- А где он жил, покуда не повстречался тебе? Пусть проваливает, откуда явился.
- Куда же ему пойти? Кто согласится приютить беспамятного? Разве я могу сначала поманить его, а затем выставить вон? С собакой так поступить зазорно, а ведь он не собака, человек.
- Не человек он, а бродяга, Иван, родства не помнящий. Откуда ты ведаешь, кем он был прежде? Поди ограбил кого или зарезал, беспамятными за просто так не становятся. А ты принимаешь его в нашем доме, сажаешь за стол.
- Липа, ну что ты такое говоришь? Что этот человек сделал тебе? Он же помогает нам с хозяйством, никакой работы не чурается, хоть бы и самой тяжкой.
И тут я слышу сдавленное всхлипывание, а затем громкое рыданье, по-бабьи, с подвыванием.
- У нас кончилась мука. Я мешала ее с лебедой, но теперь мешать нечего. Репа, картофель, капуста - все на исходе. Мне нечем накормить детей, а теперь только начало зимы. И еще этот оглоед!
- Ну, не плачь, матушка. Мы купим еще муки.
- На что купим? Твои прихожане дают по три чаянья за требу, и давали бы меньше, кабы я не попрекала их жадностью. За поминки дают пять, но в нашем приходе не мрут, не то, что в соседнем. Откуда взять деньги? У беспамятного просить?