Хамзат поворачивается к супруге:
- Ну, ну, не серчай, мать. Когда б еще чачи глотнуть, как не с добрыми людьми. Вот что, гости дорогие, давайте-ка я вам расскажу, как Малику впервые повстречал. Сколько весен с тех пор миновало, а помню, точно вчера это было. Она плясала под грозой, кружилась, раскинув руки, будто небо обнять хотела. А навстречу – капли дождя и вишневая метель. Ее босые ножки скользили по земле, ни травинки не пригиная, так и хотелось в ладонь их взять, точно птаху малую – и хотелось, и боязно – ну, как сожму сильнее да поврежу ненароком. Красавицей была моя Малика! Да и теперь не переменилась нисколько, разве косы побелели.
Хамзат часто рассказывает эту историю, я уже наизусть ее выучил, но слушаю, не перебивая. Он счастлив, когда вспоминает: глаза блестят, спина распрямляется, то и дело смотрит на свою Малику, а у той слезы бегут по щекам, в морщинки затекают. Даже Гермьян подобрался, внимает, кольцо в ухе теребит. А я будто капли дождя на лице чувствую, соленые такие капли.
В небе алы плещут зори,
В небе месяц ходит ясный,
Ой, мое ты грозовое
Ослепительное счастье,
За тобою, за тобою я иду!
Ходят сны по неба кругу,
Всходит солнце золотое,
Навсегда моя подруга
Ты и в радости, и в горе,
За тобою, за тобою я иду!
Я огней других не знаю:
Ярче звезд в ночном саду
Мне глаза твои сияют,
Мне уста твои пылают –
За тобою, за тобою я иду!
Жизни дни сменяют годы,
Веснам вслед приходят лета,
Сквозь печали и невзгоды,
По снегам, по белу свету
За тобою, за тобою я иду!
Вот и руки ослабели,
Твои косы - сединою,
Ни о чем не пожалею,
Что начертано судьбою.
Ты уйдешь, вслед за тобою,
За тобою я уйду!
Когда старик умолкает, Гермьян говорит:
- Хорошая песня.
- То не песня – то жизнь сама.
- А продай ее мне по сходной цене.
Хамзат хмурится, жует губами:
- Песню тебе продать или жизнь?
Слова Гермьяна скребут по душе. Что-то знакомое мерещится в них – знакомое, и тяжкое, и постыдное, как неизбывный грех. Чувствую горький запах гари, даже оглядываюсь, где горит? Но это слова. Гермьян, верно, тоже чувствует, что сказал не то, потому как торопится прощаться:
- Ну, пора и честь знать. Спасибо, хозяева, за угощение. А об моем предложении, дед, покумекай. Деньгой не обижу!
VII. Искры людских сердец
А я прошу вас всех поднять бокалы,
Чтоб искры сердца не скакали зря,
Чтобы от каждой искры зажигались
И новый свет, и новая заря
Фазу Алиева
Ночью я вижу пауков. Не тех старательных мухоловов с крестами на брюшках, что благочинно покачивались по углам церковной сторожки отца Деметрия на тонких ниточках паутин. Эти мохнатые, неопрятные и такие огромные, каковых вовсе не бывает на свете, но тем не менее они здесь: лезут из темноты, скребут лапками камень, назойливо шарят по одежде, по коже, по волосам, оплетают липкими, точно людская ложь, сетями, застят своими черными тушами свет пламени. Я хочу закричать, но из груди не вырывается ни звука. Пытаюсь подняться, но паучьи сети давят к земле. Цепкие лапки движутся все быстрее, еще немного, и клейковина залепит мне глаза, забьет рот и нос, и я стану таким же лживым, как все. Пытаюсь освободиться, но тело не повинуется мне, руки и ноги прочно увязли в паутине.