Как больно в сердце отдалась
Мне красок осени угроза!
Природы радужный наряд
И блеск, и роскошь увяданья
С покорной грустью говорят,
Что уж близка пора прощанья.
К. Р.
Дорогой дядя!
Был рад получить весточку и узнать, что у вас и матушки все хорошо. Мне приятно, что вы находите время для визитов к ней; с годами я обнаруживаю в Настасье Федоровне всю большую склонность находиться на публике, одиночества она не переносит совершенно, и тем боле я признателен вам, что вы являете в этом смысле полную ее противоположность.
Какие стоят в наших краях погоды? Развезло ли дороги или беспутицу уже укрыло снегом, как всегда бывает ко дню Покрова? Здесь, на юге, осень потихоньку вступает в свои права. Листья отгорают, падают с ветвей на землю и лежат там скукоженные, утратившие свое огненное волшебство. Все чаще в ущелье залетают злые ветра, кружатся, кусаются оголодалыми псами. Тучи все как одна серо-охряные с рваными краями, из тех, что остаются надолго, и неба за ними почти не видать. А вослед за небом меркнет и все окрест – тучи точно высасывают краски из окружающего мира, погружая его в белесую туманную муть.
Но даже осень неспособна побороть тихую прелесть этих мест. Я отдыхаю душой, общаясь с людьми, чьи желания просты, а мечты легко исполнимы, поскольку являются продолжением повседневности. Местные жители, кого я успел узнать, довольствуются своим бытом как может довольствоваться лишь тот, кому неведомы искусы роскоши. Миска каши насыщает их на целый день, а любование яркими сюжетами на стенах храма полностью утоляет тягу к прекрасному.
Рисовать становится вся труднее: от холода немеют руки, пальцы шевелятся едва-едва. Хорошо, что большая часть реставрационных работ уже окончена, а ведь я боялся не управиться в одиночку! То, что совсем недавно страшило меня так, как не страшил ни один из боев, теперь стало поводом неиссякаемой радости, мне самому не верится, что своими руками я создал все эти картины, разукрасил арки и своды. Я готов приходить в храм Богородицы лишь затем, чтобы убедиться, будто его роспись не привиделась мне во сне!
Часто и подолгу беседую я с отцом Амнесием, и нахожу в его обществе огромное удовольствие. Многие, рассказывая о себе, склонны приукрашивать мысли и дела, а среди всех побуждений открывать лишь самые благовидные в ущерб истине. Так живописец нет-нет да и уменьшит нос автопортрету, так поэт невзначай окутает свой стихотворный прототип флером равнодушия к славе. Однако в отце Амнесии я не встретил противоречия с самоописанием. Его человечность поистине безгранична, а желание помочь неизмеримо обычною мерой! Иной, перенеся выпавшие на его долю испытания, озлится на целый свет, он же, пройдя через многие беды, сделался лишь отзывчивее к бедам других.
Отец Амнесий всегда приободрит и отыщет слова утешения, не откажет в участии даже по самым пустячным просьбам, как бы не устал сам – увы, возраст его не предполагает иной бодрости, кроме бодрости духа. Сну он отводит не более четырех часов; келья его столь же пуста и холодна, как кельи прочих монахов, единственная дань уважения, выделяющая ее среди других – ровные оштукатуренные стены, что скорее символично, нежели практично. Говор его прост, он терпеливо выслушивает собеседника, сколь долго бы тот ни говорил, хотя, как мне кажется, прежде любых объяснений уже знает ответ.
Так случилось и со мною. В один из особенно хмурых промозглых дней, какими изобилует осенняя пора, старец обратился с просьбой проводить его в деревню:
- Если только это не нарушит ваших планов, - добавил он тотчас. – Давняя подруга звала меня на чай. Мы болтаем частенько о том, о сем. Нехорошо заставлять пожилую женщину ждать, а сам я буду добираться очень долго.
Конечно, я споро сложил в жестяную коробку свои кисти, убрал краски и объявил, что он может мною располагать. К тому времени я не единожды бывал в деревне, многих жителей знал по именам, а некоторых даже почитал своими знакомцами. Мне было любопытно, кто удостоился дружбы этого удивительного человека и, разумеется, я был совсем не против поучаствовать в их беседе. Да и чай на ягодах и травах, которым потчевали местные жители, пришелся мне весьма по вкусу.