- Тебе не нужен счастливый день? – переспрашиваю.
Это сильнее голода - потребность знать, что и впрямь существует земля, где каждый день - счастливый и несчастливый принадлежит тому, кто его пережил; где по дорогам не ходят лишенные прошлого безумцы, где память не является разменной монетой, ее нельзя ни отдать, ни отнять. Если то, что я прочитал в дневниках – правда, как правда и то, что я услыхал от Росы, Мнемотеррия с ее тайной осталась позади, а тот мир, в котором я очутился или в который воротился, живет совершенно иным порядком.
- Разумеется, мне нужен счастливый день, и хорошо бы ни один, но ты-то какое имеешь отношение до моего счастья или кручины? – подозрительно щурится мой спаситель. – Уж не колдун ли ты, часом?
- Никакого, - блаженно закрываю глаза. – Вовсе никакого.
На сей раз я прихожу в себя гораздо быстрее. Жадно поглощаю предложенные незнакомцем сухари, запиваю их сладким вином, и кажется мне, будто ничего вкуснее нет в целом мире.
- Ты идти-то можешь? – спрашивает сердобольный незнакомец и уже собирается помочь мне подняться.
Отвожу протянутую рук, пошатываясь, встаю с земли:
- Я сам.
- Сам с усам. Давай уж, забирайся в телегу, подвезу.
- А куда подвезешь?
- Так куда надо, туда и подвезу. Шел же ты куда-то!
Он не шутит, этот человек с туманно-белыми бровями. А мне до боли хочется убедится в правдивости своей догадки, и я признаюсь:
- Я не знаю, куда шел. Я беспамятный.
Небо не падает наземь, не разверзается бездна под ногами да и незнакомца нимало не смущает моя постыдная тайна. Я не чувствую в нем ни брезгливости, ни презрения, одну лишь кипучую жажду деятельности.
- Ааааа, то-то мне помстилось, будто ты не в себе. Тогда понятно, как ты здесь очутился. В нашу глушь редко кто забредает, коли в своем уме. Ну, ну, не обижайся, я не со зла. Со всяким беда случается. Вон, отец мой как до ста лет дожил, тоже забываться начал – спросишь о том, что полвека назад было – помнит, а коли о дне вчерашнем заговоришь – только руками разводит. Как звать-то тебя, помнишь?
- Иваном.
- Ну, а я из Тумановых, Тамир. Будем знакомы, значится.
Ладонь его, протянутая для рукопожатия, мозолистая и крепкая.
Тамир поудобнее устраивается в своей телеге, подхватывает вожжи, причмокнув, погоняет лошаденку и, когда та переходит на мелкий тряский бег, вновь поворачивается ко мне. – А еще помнишь что?
Телега, скрипя, набирает ход, скрипит и подскакивает на камнях. Дороги не видно, но мой спаситель правит уверенно, двигаясь в ясном одному ему направлении. Из-под колес, вереща, разбегаются маленькие шустрые зверьки, которых я так и не сумел изловить; колеблемая ветром покачивается сухая трава, то пригинаясь к земле, то выпрямляясь в полный рост, точно блестящая шкура неведомого животного. Изредка громадные тени перечеркивают синь высоких небес, тогда Тамир задирает голову, смотрит вверх и говорит с уважением, точно справляет некий неведомый ритуал: орлы. Я знаю этих птиц – коричневокрылых, белогрудых, с мощными желтыми лапами, точно облаченными в пушистые штанишки, они порой воровали улов у Нелль, стоило той зазеваться. Ох, и костерила же их старуха! Когда на нашем пути встречается река, мы держимся ее течения, украшенного зарослями высоких желтых цветов с острыми, точно игольчатыми, листьями. Шум бегущей воды разносится далеко вокруг.
Неожиданно для самого себя я принимаюсь рассказывать:
- Сестер своих помню: как росли в детстве, как учились счету и письму, наукам разным… только вот каким, не помню. Затем как в лодке по озеру катались: озеро было точно опущенное наземь зеркальное стекло, лодка шла по нему бесшумно, будто по небу. Как провожали меня сестры … в армию, верно. Там еще паровоз стоял – огромный, пыхтящий, и люди толпились кругом. А сестры плакали, стыдясь своих слез, целовали меня, наказывали вернуться непременно… Вот ведь как получилось – не исполнил я их наказ.
Я дивлюсь, как ловко мне удается связывать отданные незнакомкой воспоминания с записями в дневниках. Куски памяти разрозненными картинками мелькают перед глазами, и я расставлю их наугад. Я не сомневаюсь, что так оно и было в действительности, только вот вспомнить не могу.