Потом посмотрела на часы и добавила:
— Знаете? С вашего позволения, мы с Лоном выйдем из номера. Мне нужно позвонить.
Она остановила запись, сделала коллеге знак, и он резко сорвавшись с места, последовал за ней в коридор.
Оставшиеся оживились.
— Павлов, а она тебе глазки строит. — с некоторой усмешкой сказала жена Наталья.
— Успокойся. Это их профессиональное. — ответил Олег. — Друг может быть более откровенным, чем просто интервьюируемый.
Больше супруга этот вопрос в дальнейшем не поднимала.
Олег взглянул на друга.
Шанину, не то, чтобы было все равно. Он мог вклиниться в разговор и тоже рассказать многое не хуже Павлова, но какое-то предубеждение к иностранным представителям средств массовой информации мешало ему, вообще, чем-нибудь с ними делиться. Поэтому, он был рад, что интервью берут у коллеги, а не у него.
Занимаясь тем, чем они сейчас занимались, никто из присутствующих, конечно же, и не заметил, что на прикроватном столике изменил свое положение тюбик с помадой. Светлый конец, который раньше показывал на балконную дверь, стал показывать, теперь, на центр столика, вокруг которого были расположена вся компания.
Павлов подошел и молча сел обратно в кресло. И уставился в окно. Женщины занялись какими-то своими делами с телефонами, кофеваркой и чашкам. И, спустя некоторое время, по номеру потянулся приятный, пьянящий аромат свежесваренного кофе.
Все павловские тоже знали эту тему. И обсуждали сказанное сейчас американцам не один раз. И в разных для себя обстоятельствах.
Валерий же, будучи напарником Олега Павлова в этом вопросе, еще и потому не захотел принимать активное участие в разговоре, что наблюдая и через российские СМИ, которые он считал, все же, ангажированными российской пропагандой, да и через иностранные, которые тоже были не менее ангажированными, но уже западной пропагандой, и по интернету, он диву давался, какое на Западе чудовищное вранье, порой, просто голословное или высосанное из пальца сразу после взятия с потолка, в них про Россию распространяется. Иногда, казалось, что какой-то полный идиот захватил министерство печати, если такое имеется, допустим, в Америке, а удалить его оттуда нельзя, потому, что другой, высокопоставленный старый и не самый умный в мире, не подписывает его отставку.
Валерий, где-то в начале интервью, просто шепнул Павлову: «Не верю я им. Переврут. И мы будем дураками.» На что Олег только пожал плечами.
Шанин посмотрел на часы и задал в воздух вопрос:
— Народ. А могут ли хваленые швейцарские часы за два часа отстать на пять с лишним минут? Что происходит? Сколько времени, Олег?
— Шестнадцать тридцать четыре по Бомбейскому времени, — кривляясь, торжественным голосом диктора объявил Павлов.
— По какому? — переспросил Валерий, вертя в руках снятый с руки хронометр.
— Фиг его знает. Короче, сейчас 16:34 их местного времени. И 3 июня 2022 года. Проверяй. — уже своим голосом проговорил Олег.
— Правильно, а у меня 16:29. На, смотри. Кому жалобу писать? — посмотрев еще раз на свои часы. Шанин протянул их Павлову. Тот глянул и добавил:
— Ну, значит, ты ронял их где-нибудь. Или ударил обо что-нибудь. Не знаю, — сказал Олег.
— Маловероятно, — задумчиво пробормотал Валера и добавил:
— Так как, я не лунатик, и такого, о чем ты сказал, за последние два часа не припомню, чтобы произошло. В ресторане они шли вровень со всеми.
— Тогда выброси их, — улыбнулся Павлов.
— Пить надо было меньше, — оторвавшись от какого-то шкафчика, с улыбкой крикнула ему супруга Ирина.
— Тебе. Я не пил. Я — за рулем. Я вас вез, — парировал выпад Шанин. И добавил, переключившись уже на Олега. — Зачем ты этим американцам все рассказываешь? Пусть доклад читают. У меня такое ощущение, что переврут они все. Ну, представь себе. Такая, вот, картинка: ты в рясе и в шапке-ушанке. И с кадилом. Ходишь, размахиваешь им, вокруг летающей тарелки на Красной площади. И заголовок такой. Булгаковский: «Покайтесь, ня-то поздно будет!» А под ним наукообразный текст соответствующий. Специально, для обтекания перед научным сообществом.
— Валера. Мы же с тобой уже много раз разговаривали на эту тему. И под водку тоже… — Павлов не договорил.
— Чего-о?! — громким низким голосом протяжно вклинилась в беседу Ирина. Приближаясь к ним с кружками, — А вот, с этого места — поподробнее, пожалуйста! Это что? Это имеется в виду, в гараже?
Павлов засмеялся. Валера с улыбкой уставился на супругу.
— Мать. Ты, как всегда, все не так поняла. Выражение, «и под водку тоже» — обозначает эзоповским языком особую степень доверительности. Все просто, — с улыбкой пояснил он.