Максим ошеломленно уставился на девушку:
— И Бражинский?
— Да… И Бражинский… Почему это тебя удивило? Он даже красивее тебя признавался. Стихи читал весь вечер… Есенина; Бальмонта, Игоря Северянина. А потом неожиданно сказал мерзость… Ну, я тут ответила ему как следует, по-спортсменски. Он чуть язык себе не откусил. — Лидия засмеялась. — Разве он не говорил тебе об этом?
— Когда это он тебе признавался? — ревниво спросил Максим.
— Это было еще до знакомства с тобой. — Лидия вновь стала серьезной. — И вот, когда ты так грубо и, извини, тупо и пошло отозвался о том, что для меня дорого и свято, я разозлилась и не могла простить тебе. Сейчас это уже прошло. А тогда… Ты показался мне таким же, как и Бражинский… Я еще многого не знаю, но мне кажется — любовь скоро перестанет быть большим чувством, если все так легко будут относиться к ней… Даже в романах нередко пишут о любви как о чем-то развлекательном, что ли. И все любят под гармошку. А девушки притом будто бы глупо хохочут. Оказывается, это и есть предел в выражении любовных чувств. Какая неправда, как это смешно и пошло! Я недавно прочитала книгу одного нашего писателя — так у него все о производстве и все умно, а как до любви дошло, просто стыдно читать. И люди будто стали другими, и о любви говорят, будто анекдоты рассказывают. Но мне не верится, чтобы так было в нашей жизни… — Лидия мечтательно прикрыла глаза. — Разве наши девушки не могут любить так, как, например, героини Тургенева? Ты только не смейся, пожалуйста…
— Я не смеюсь, — искренне вырвалось у Максима. — Ты прости меня, что я тогда…
— Ты скажи, Макс, — строго щуря глаза и приблизив к нему лицо, тихо и раздельно спросила Лидия, — ты вправду любишь меня? Не так, как в плохих кинокартинах, а по-настоящему, как я хочу…
Застигнутой прямым вопросом врасплох, Максим на мгновение потупил взор, но быстро и уверенно ответил:
— Да… Правда. Я так люблю тебя.
— И никого никогда не любил?
Как чуть слышный отголосок давно минувшего, в памяти его промелькнула Элька Кудеярова, но воспоминание было столь слабым, что тотчас же отступило перед силой нового чувства.
— Никого, кроме тебя… — ответил он.
— Скажи мне, — продолжала Лидия, и глаза ее загорелись у самого его лица суровым блеском. — Ты не отступишься от меня, как бы трудно нам ни было? И что бы ни случилось в будущем? Не обманешь меня?
Максим с изумлением смотрел на нее, но, хотя и с меньшей решимостью, ответил:
— Что бы ни случилось… не отступлю… Не обману.
Лидия вдруг притянула к себе его голову и, быстро поцеловав в губы, проговорила страстно, чуть ли не с угрозой:
— Ну гляди же… Обмана я не потерплю.
Она легко вскочила и, потянув его за руку, сказала повелительно:
— Идем.
И он покорно пошел за ней…
— Ну вот, тетя, это и есть мой жених, которого вы так боялись, — весело и чуть вызывающе сказала Лидия, входя в маленькую светелку, застланную домоткаными ковриками, и ведя Максима за руку.
Тот смущенно щурился, словно его вывели на яркий свет, от которого никуда нельзя было спрятаться. Чистенькая старушка в переднике и белом ситцевом платочке приветливо смотрела на гостя.
— Милости просим. — И тут же осуждающе взглянула на Лидию. — А ты, егоза, на тетку шибко не наговаривай. Молодой человек в самом деле подумает, будто я его боюсь. Не зверь же он и не проходимец какой-нибудь. Да и сами мы не дикари… Присаживайтесь, молодой человек. Жених не жених — разберемся после, а пока будьте гостем. Ты, Лидочка, еще и не знаешь, какие бывают настоящие-то женихи и как их привечать надо.
Лидия смешливо взглянула на Максима, как будто говоря: «Назвался женихом, так теперь терпи».
Обернувшись к тетке, сказала:
— Тетечка, этот жених, наверное, проголодался после дороги.
— Проходите в зал, пожалуйста, — пригласила старушка.
Лидия провела Максима в такую же маленькую, незатейливо обставленную комнатку. На столе шумел самовар, приготовленный завтрак в ожидании гостя был накрыт белым как снег полотенцем.
У старушки было добродушное, моложавое лицо, быстрые, веселые и очень внимательные ко всему глаза. Она держалась просто, с достоинством, ничуть не робея перед щеголевато одетым гостем и в то же время украдкой окидывая его зорким взглядом видавшей множество разных людей женщины.
— Мой-то дед ранехонько позавтракал, чаю попил и пошел в колхозное правление, а мы с Лидочкой все прохлаждаемся. Да и то сказать — гостья она у меня, — говорила старушка. — А вы садитесь, не знаю, как вас по отечеству (она так и сказала — «отечеству»), и Лидия вновь кинула на Максима снисходительно-усмешливый взгляд: дескать, извини не очень грамотной тетке неумелые слова.