— А вдруг молния ударит в эту ель, — опасливо проговорила Лидия. — Как думаешь — мы останемся живы?
— Не представляю себе, как это можно умереть, — сказал Максим.
— А если… меня бы убило, а ты остался живой?
— Почему не наоборот? — усмехнулся Максим. — Я еще ни разу не думал о смерти, а сейчас тем более… — И он крепче прижал ее к себе, чувствуя, что в липнувшей к телу рубашке не осталось сухой нитки, еле сдерживал дрожь.
А ливень все полоскал, точно в громадной плотине открылись разом все водосливные шандоры. Стало еще темнее. Запах леса сгустился, отяжелел… Максим погладил ладонью спину и плечи. Лидии, проверяя, не очень ли она промокла… Но она ни одним движением не отзывалась на это. Боязнь грозы сковала ее тело до бесчувствия. Оно сжалось в комок и словно оледенело. И вдруг слепящий розоватый огонь полыхнул под самой елью, и Максиму почудилось, что воздух на мгновение зашипел, как масло на раскаленной сковородке, и стал горячим. Вслед за этим раздался сухой, оглушительный треск ель дрогнула и как будто зашаталась.
Лидия по-детски вскрикнула и упала на игольчатый настил, закрыв лицо руками. Но Максим не услышал этого крика. Он на время оглох и не сразу пришел в себя. В ушах его тоненько звенело. Пожалуй, он даже испугаться не успел. Наконец он опомнился, вскочил и поднял Лидию. Она дрожала и была бледна.
— Что это? — едва пошевелил Максим губами.
Она не ответила и метнулась из-под ели, оставив в его руках мокрый пиджак.
Максим, теперь уже и сам не на шутку напуганный, кинулся вслед за нею. Сквозь плотную завесу ливня при вспышках молний он видел, как она убегала по извилистой, залитой водой тропинке. Он догнал ее, схватил за руку.
— Лидуша, милая, не бойся, — это где-то в стороне ударило, — запыхавшись, вымолвил он.
Дождь продолжал лить, но гром громыхал все реже и глуше, гроза уходила на юг. Максим и Лидия вновь забежали под дерево, но от дождя это не спасало: вода лилась сверху потоками. Зубы Лидии стучали, плечи вздрагивали. Ее платье промокло, сквозь тонкую ткань светилось розовое тело. Она пришла наконец в себя, протянула руку, показывая в сторону той чащи, где они недавно укрывались. Только теперь Максим заметил тонкий синеватый дымок, застилавший его.
— Гляди, — сказала Лидия. — Ты видишь? Ель, что рядом с нашей… Вон же, вон — гляди…
И Максим в мутном дождевом сумраке увидел расщепленное, обугленное и дымящееся дерево. Вся его крона почернела и светилась тускло, как гнилушка, а верхушка горела ярко, будто свеча.
— От нас совсем недалеко ударило. Уйдем отсюда. Теперь все равно нигде не спрячешься, — не попадая зуб на зуб, сказала Лидия.
Взявшись за руки, они побежали… Когда добрались до опушки, дождь совсем ослабел, небо посветлело. Но тут раскрылось перед ними ужасное зрелище: внизу, на склоне лога, неестественно ярким, голубоватым пламенем пылал телятник. Дым стлался низко над землей, вползал в лесистый овраг. От деревни и от поселка к месту пожара сбегались люди, мчался грузовик, за ним, что-то крича, скакал верховой. Люди, точно муравьи, сновали вокруг невзрачного на вид строения. Слышался глухой рев телят.
Лидия остановилась, приложив руки к груди. В расширенных глазах ее застыли ужас, удивление. Максим испугался — так побелело ее лицо.
— Скорей! Скорей! — вскрикивала она, хватая Максима за руки, — Я знаю — телят загнали туда… На время, пока подготовят летнее стойло. Бежим спасать.
Максим придержал ее руку:
— Лида, зачем тебе это нужно? Мы промокли насквозь… Не лучше ли нам вернуться домой и обсушиться? Ну что за бессмыслица? Ведь мы все равно ничем не сможем помочь.
Она обернулась к нему, сказала, задыхаясь:
— Почему не сможем? Эх, ты! Иди, сушись! Иди!
Струйки воды стекали по ее лицу, и Максим с удивлением заметил: вокруг ее чуть вздернутого носа более заметными стали мелкие, как пылинки, веснушки — дождь точно промыл их.
Когда они подбежали к пылающему телятнику, из поселка примчались две пожарные машины. Пожарники быстро прилаживали к местной артезианской скважине, питавшей автопоилки, длинный пожарный рукав. Не прошло и трех минут, как водяная струя с пронзительным шипением ударила из брандспойта по пламени. Часть кровли уже сгорела, часть растащили баграми. Несколько пожарников с огнетушителями уже лазали по самой кромке стены и направляли белопенные струи в быстро разрастающиеся очаги огня.