Как только она вошла, Валентина Марковна пристально, с головы до ног оглядела ее. И по взгляду матери Максим понял — Лидия ее разочаровала. В ее глазах все ценимые им достоинства Лидии не имели значения. Мать считала ее недостаточно эффектной и изящной, эффектность и изящество казались ей чуть ли не главным преимуществом всякой подлинно культурной столичной девушки. И она подумала, что Эля Кудеярова была бы для Максима гораздо более подходящей подругой жизни.
Валентина Марковна не хотела сразу высказать свое мнение Максиму, но, когда тот, выбрав момент, встретил мать в другой комнате и спросил: «Ну как? Правда, хорошая?» — она уклончиво ответила: «Очень миловидна, но слишком проста». — «Ты ничего не понимаешь!»— рассердился Максим и ушел к гостям.
Лидия же, чутьем угадав произведенное на Валентину Марковну впечатление, еще более стушевалась и в продолжение, всего вечера, когда она с ней заговаривала, была очень застенчивой и неловкой. Это вызвало в Максиме досаду, и он тихонько сказал:
— Что с тобой? Почему ты такая — невеселая?
Она не ответила, а только подняла на него полные недоумения и тревоги правдивые глаза.
Настроение Максима начинало портиться. Кроме приглашенных им институтских товарищей, почему-то явились и те, кого он не приглашал и с кем давно перестал общаться. Одни были старше его и, окончив институт на год или два раньше, устроились по протекции родителей в Москве, с другими же он никогда не имел ничего общего. Среди неприглашенных Максимом был Серж Костромин, очень важный молодой человек, сын крупного инженера, сразу же по окончании строительного института занявший видный пост в Главном проектном бюро. Явился также сын Аржанова, Игорь, такой же толстенький, одутловатый, самодовольный, как и отец, паренек, оставленный в аспирантуре одного из технических вузов и вот уже третий год работавший над какой-то, судя по слухам, никому не нужной диссертацией.
Максим не был знаком с Игорем. Он недоуменно спросил мать, откуда тот взялся и зачем его пригласили. Мать заискивающе ответила:
— Ты извини, Максик. Как-то неудобно было не пригласить. Ведь я знакома с матерью Игоря.
Максим вспылил:
— Ты, может быть, и Бражинского пригласила?
Валентина Марковна замахала руками:
— Что ты?! Еще что выдумаешь!
— Тогда зачем здесь эти двое? Я же тебя предупреждал: гостей буду приглашать я. Вот теперь и занимай сама этих двух надутых карьеристов. Мне они не нужны.
Лицо Валентины Марковны стало покорно-жалобным.
— Макс, сыночек, Сержик и Игорь очень скромные, положительные молодые люди, и дай бог так устроиться, как они…
Максим гневно сказал:
— Так ты и пригласила их для того, чтобы я взял с них пример?
Валентина Марковна взглянула на сына еще жалобнее, упрекнула:
— Ты хотя бы сегодня не обижал меня.
Максим только рукой махнул и ушел к Лидии. Она все время держалась поближе к Гале, словно чувствовала себя рядом с ней более уверенно. Максим показал Лидии свою комнату, телевизор, радиоприемник, книги — в большинстве приключенческие романы и повести, затем магнитофон, на ленте которого были записаны голоса всех друзей, какие бывали у него, и голос его самого.
— Давай запишу и твой голос. Прочитай какое-нибудь стихотворение, — предложил Максим.
— Не хочу, — отказалась Лидия и как будто вскользь заметила: — У тебя хорошая комната.
— Ты будешь жить в ней, когда я уеду. Это идея мамы, — сказал Максим.
Щеки Лидии зарделись.
— Я буду жить у своих, пока не закончу института. А потом… потом будет видно.
Максим нахмурился, хотел было возразить, но в эту минуту в комнату шумно ворвались Черемшанов, Славик и Галя..
— Вот они куда забрались! Ай, как не стыдно! — защебетала Галя. — Хозяину не полагается бросать гостей и уединяться.
Саша подмигнул:
— Галочка, не мешай им. Максим и Лида обследуют бухту, чтобы надежнее бросить семейный якорь.
— Не тарахти, легкомысленный треплишка, — остановил его Славик. — Нам лучше удалиться.
— Нет-нет, и мы с вами, — запротестовала Лидия, прижимаясь к Гале. — Галка, не бросай меня. Не бросай! — повторила она и загадочно-отчужденно взглянула на Максима.
Все четверо друзей вернулись в комнату, где расположились остальные гости.
Кое-кто уже танцевал, а некоторые бросали нетерпеливые взгляды на дверь в столовую.
Особенно непринужденно вели себя Саша Черемшанов и Иван Бутузов. Черемшанов мог веселиться с таким же увлечением, как и работать. Его, по-видимому, ничто не смущало: ни собственная нескладность, ни поношенный костюм, ни то, что Валентина Марковна порой осуждающе посматривала на него, недовольная тем, что он своей неумеренной шумливостью нарушал чинный этикет.