Он снова привлек ее к себе, но она не поддалась, неожиданно спросила:
— Скажи, Макс, ты ничего не таишь от меня?
Максим вздрогнул.
— Ничего. О чем ты? — В голосе его послышался испуг.
— Да так, — вздохнула Лидия, чем-то встревоженная, — ни о чем….
— Нет, ты скажи… Почему ты так спросила? Что произошло?
«Уж не встретилась ли она с Элькой? — подумал он. — И та рассказала ей обо мне».
И он вспомнил, как Лидия была грустна весь вечер.
— А почему ты думаешь, что должно что-то произойти? — подозрительно спросила Лидия… — Ведь ты сказал, что никогда не обманешь меня.
Наступила тишина, даже пения в гостиной не стало слышно, только притихшие голоса изредка точно всплывали, как поплавки на поверхность темного озера.
— Ах, Максим, как бы я хотела, чтобы ты был хорошим! Всегда правдивым и честным! — вырвалось у Лидии.
В прихожей послышались шум, голоса.
— Кажется, отец приехал. Идем, — как будто обрадовался Максим.
— Я боюсь… — прошептала Лидия.
— Ну, чего ты… Отец у меня хотя с виду и строгий, а на самом деле неплохой мужик.
Они подождали, пока Гордей Петрович тяжело прошагал к себе, проскользнули в гостиную. Галя и Вероника встретили их аплодисментами. Лидия щурилась от света, закрывала глаза рукой. Галя хитренько и весело ощупывала ее своими удивительно острыми, знающими глазами. Славик, Саша, Бутузов и Бесхлебнов сидели, обнявшись, у стола и вполголоса тянули игривую шуточную песенку с задорным припевом.
Максим ждал — вот сейчас войдет отец и начнет поздравлять всех с окончанием учения, но на пороге появилась Валентина Марковна. Лицо у нее было какое-то потухшее, славно искаженное болью.
— Максик, выйди, пожалуйста, на минутку, — попросила она сына.
Максим вышел в прихожую. Мать взяла его за отворот пиджака, сказала, тяжело дыша:
— У отца на работе большая беда. — Валентина Марковна склонила голову на плечо сына. — Сейчас у него сердечный приступ… Вызвала «скорую помощь»… Скорей иди к нему…
— Да что случилось? — испуганно спросил Максим.
— Не знаю, не знаю… Кажется, большое хищение в системе… Иди, иди, — застонала Валентина Марковна и всплеснула руками: — Ах, боже мой! Как же быть теперь с гостями?
Максим вбежал в родительскую спальню. Отец лежал на широкой кровати кверху лицом. На левой стороне груди его комом белело мокрое полотенце, развязанный галстук свисал с расстегнутого воротника смятой рубашки. На стуле валялся небрежно кинутый пиджак. Глаза Гордея Петровича болезненно уставились на сына, из груди вырывалось частое прерывистое дыхание.
— Папа, что с тобой? — спросил Максим, наклоняясь к отцу.
Гордей Петрович вдохнул пересохшим ртом воздух, прохрипел:
— Воевал три дня с жуликами… И, кажется, одного… Хм… пришиб… нынче посадили… Папашу твоего бывшего приятеля… Бражинского… Хм… И сам вот немножко того… сорвался…
Максим сжал руку отца:
— Папа, не волнуйся. Прошу тебя.
— Уже… уже… прошло… Все-таки срезал я главного хапугу… Доказал… Хм… — Гордей Петрович передохнул. — А у тебя кто? Друзья? Вот видишь — опять мне некогда.. — Страхов через силу улыбнулся. — Ты иди к хлопцам… ничего. Мы тут сами… с матерью.
В прихожей раздался звонок.
— Ага, вот и «скорая помощь», — пошевелил рукой Гордей Петрович.
Гости, переговариваясь вполголоса, начали расходиться. Максим выбежал на минутку в прихожую, смущенный, стал извиняться. Лидия и Галя стояли уже одетые.
— Ты не беспокойся. Меня проводят Галя и Славик, — сказала Лидия.
Ее глаза смотрели на Максима пытливо и печально.
Гордей Петрович уехал на работу в свое управление на другой же день. Приступы грудной жабы у него проходили скоро, и он, нарушая все запреты врачей, никогда не залеживался в постели. После таких приступов он еще злее брался за свои дела, и только походка его становилась более вялой, а одышка — заметнее.
Эти дни для Максима были полны неопределенности. Он ездил к Нечаевым, но бывал с Лидией недолго. Михаил Платонович встречал его по-прежнему сухо и, как казалось Максиму, даже враждебно, а Серафима Ивановна — смущенно и растерянно. Ни Лидия, ни Максим не заговаривали больше о свадьбе. Лидия выглядела необычайно сосредоточенной и грустной. Она о чем-то раздумывала и, видимо, колебалась… А Максим решил не ронять больше своей гордости и терпеливо выжидал. Он даже перестал днем бывать у Лидии, а с утра уезжал то к Стрепетовым, то к Бесхлебнову, то к Саше. Купленные Галей цветы к торжественному акту регистрации увяли, потом засохли.