Мы сидели почти час, разговаривали о жизни. Калинин высказался, что мол я молодец, что не стал подавать заявление. «Мы это знаем!» Я все пытался расспросить о прошлом. Гришка упорно уводил разговор в сторону. Но под конец стал откровенничать. Правда не совсем в тему. Мне его откровения об отношения с девчонками были не интересны, тем более, что под девчонками он имел ввиду взрослых женщин. Скорее всего наподобие моей знакомой Нюрки.
Я взглянул еще раз на часы.
— Ну что, Гриша, час прошел, выпил ты достаточно, пора поговорить серьезно.
Он удивленно смотрел, как я достаю из рюкзака пузырьки. Четыре штуки — номера один, два, три и пять.
— А где четвертый?
— Нет. Всего четыре.
— Но номера…
— Не обращай внимания, старая шутка. Гриша вот в чем дело. Ты же слышал обо мне?
— Конечно.
— О том, том, что я химией увлекаюсь?
— Не. Знаю, трактор сделал, но кататься не даешь правильным пацанам.
— Жаль, трактор сейчас не важен. Ты слабость почувствовал?
Калинин попробовал встать. Это получилось с трудом, и он резко опустился на стул.
— Что за на…?
— В водке был яд. Блевать поздно, час прошел, впитался в организм. Основное его действие начнется через три часа. Но через два уже не выведешь, процесс будет необратим. То есть у тебя осталось два часа на правду. Вот четыре флакончика. В одном противоядие, в остальных добавка, которая не даст ему сработать. Так что пить все бесполезно. Нужно угадать. Но если ты правдиво ответишь на вопросы, я дам нужный пузырек.
— Ты чего? Какой яд?
— Ты все понял, не тупи, повторять не буду. Говорим? Нет, я ухожу.
— Я милицию вызову!
— Посмотри на себя, ты пьян, встать не сможешь, кричать тоже. Не хочешь ничего говорить, я уйду.
— Погоди… А когда узнаю, что выпил — противоядие или яд?
— Тогда же — через три часа от этого момента.
— Ты врешь, ничего в водке не было!
— Легко проверить, ничего не пей, через те же три часа все прояснится. Ну я пошел?
— Погоди, что хочешь за противоядие?
— Подробности дела. Кто убил соседа, который тебя сдал.
— Я нееее…ее. не… зна… — Гришка с трудом пытался выдавить из себя слова.
— Вот хорошо, работает! — я улыбнулся, Калинин мою радость не разделял.
— Чего работает?
— Сыворотка. Я добавил не только яд. Там несколько компонентов. Неправду будет говорить очень тяжело.
— Я не… смогу. Не хочу.
— Сдохнешь.
— Не скажу.
— А вот это похоже на правду. Жаль. Я пойду?
На лице Калинина боролись противоречивые чувства. Он сильно кривился. Но неужели то, что ничего не расскажет — правда?
— А может напишешь? — я решил дать ему и себе еще один шанс.
— Да!
— Есть ручка, тетрадка?
— Да. В тумбочке. Так вот зачем ты в перчатках? А говорил замерз…
— Ну извини, обманул. Но ты не бери с меня пример, только правду.
— Чего писать?
— Вот в этом углу пиши «начальнику районного отделения милиции. Ниже от гражданина Калинина Григория… Как тебя по батюшке?
— Михайлович.
— Да так и пиши. Проживаю по адресу, полный адрес, с индексом.
— Какой у нас индекс? Я не знаю.
— Ладно, индекс не пиши. На следующей строке по центру «Заявление». И с новой строки все что знаешь, про преступление. Только подробно!
Гришка принялся строчить. Писал достаточно бегло. Я же налил себе остатки ситро. Ну да, не стал бы я пить водку, да еще заряженную! Себе купил бутылку «Буратино», Гришка вначале был даже рад, ему больше достанется.
Пока он писал меня потянуло поговорить.
— Вот скажи, почему так?
Односложные ответы Григория я буду пропускать, так как он отвечал машинально, не сильно отвлекаясь от работы.
— С одной стороны, твой сосед поступил плохо. Заложил тебя. По вашим воровским понятиям — западло? Но ведь он выполнил гражданский долг, помог раскрыть преступление, задержать преступника. Почему его убили? Как страна может существовать, если все будут бояться уголовников? Представь, каково было Николаю Ивановичу, когда он возглавил НКВД. Столько вокруг преступников, тайных, явных врагов советской власти… Правда он и сам, как выяснилось позже, оказался пидором. В прямом смысл слова! Так что… Вот вы тоже взяли и убили человека, тоже пидоры, как тот Ежов. Возможно в переносном смысле. А может и в прямом. Проверять не будем. Вот почему не проработать его на собрании? Выступили бы с осуждением, мол нехороший этот самый сосед гражданина Калинина. Выговор бы объявили. Нет же! Как тот пидор Ежов, сразу вышку!