— Интересное место. Я попросил Виктора подготовить мне справку о нем. Интересно?
— Конечно!
— После освобождения от фашистов, здесь базировался танковый батальон. Тяжело было, только изгнали врага, сорок третий… И все равно страна приложила усилия, построили боксы, другие здания. Перед наступлением в Белоруссии в сорок четвертом, в этих местах танкисты тренировались движению передвижения в лесах, болотах. Потом до конца войны, учебная таковая часть, после победы стала неактуальной. Где-то до пятьдесят третьего здесь размещалось до взвода солдат с офицером, поддерживали территорию в «рабочем» состоянии. В пятьдесят пятом Хрущев приказал закрыть все такие «законсервированные» объекты, и передать их местным предприятиям. Это досталось здешней МТС, а потом и колхозу.
— Спасибо, познавательно.
Гречко резко перешел на более актуальную для него тему.
— А все-таки, откуда «дровишки», про КГБ и измену в органах?
— Андрей Антонович, простите, но открыть источник я Вам не могу. Поймите правильно.
— В том то и дело, что понимаю. Был бы разочарован, если бы ты сразу сдал их.
«Их? Но достаточно логично. Наиболее вероятно, что через меня некая группа информированных товарищей пытается донести до маршала свою обеспокоенность».
— Я попытался проверить твои слова. Нет, не переживай. Очень осторожно проверить! Выводы двояки. Да, Юрий с Устиновым что-то мутят. Слишком много встреч. Но! Хорошие, проверенные люди не видят в действиях Андропова ничего такого, что могло бы пойти во вред стране.
— Андрей Антонович, спорить не буду, но биографию его вы же знаете?
— В пределах.
— Где бы он ин работал — везде СССР получает так сказать «подставы». — глядя на вопросительное лицо маршала пояснил — попытки поставить нашу страну в невыгодное положение, нанести урон, ущерб, — воровской лексикон пока не вошел в обиход, мой «прокол».
Можно рассказать про Венгрию, Албанию, Китай, но маршал сам в курсе. Да и докажи причастность Андропова… Ну, да, работал в это время в том месте. Совпадение. Все уже давно списали на Никиту. Стоп. А ведь скоро должно произойти нечто интересное. Или уже произошло? Не слышал…
— Андрей Антонович, а Вы Романова знаете?
— Григория Васильевича? — министр заинтересовался.
— Да, руководитель Ленинграда.
— Знаю, конечно. Неплохой специалист, в том году стал кандидатом в члены политбюро, Леонид Ильич его высоко ценит. Тоже против страны работает?
— Нет. По крайней мере данных нет, но прошел слух, что Брежнев может сделать его преемником.
Я удостоился подозрительного взгляда.
— Откуда же такое? Об этом слышало всего несколько человек, насколько знаю, даже «голоса» ничего не говорили.
— Это неважно, важно другое. Вы не помните у него есть дочь?
— У него две дочери.
— Обе замужем?
— Насколько помню — младшая еще нет.
— Угу. Так вот работу «органов» вы скоро увидите. У дочери Григория Васильевича скоро свадьба. Ну как скоро? В ближайшие год-два, вряд ли больше. После этой свадьбы будет сделан информационный вброс — мол нынешний Романов, возомнил себя тем Романовым, свадьбу провел в Эрмитаже, пьяные гости разбили дорогой царский сервиз и так далее.
— Бред. Кто поверит?
— Поверят. Это знаете, как в том анекдоте, когда ложки нашлись, но осадок остался.
Пришлось рассказать анекдот, маршал его не знал. То ли я не шибко хороший рассказчик, то ли Гречко не в настроении, но окончание юморески маршал встретил в молчании и с серьезным лицом.
— И ради чего этот, как ты говоришь вброс? Ведь руководство страны будет знать правду!
— Отодвинуть конкурента. И плевать на то, хороший он или нет руководитель, принесет ли пользу стране. Здесь даже странная закономерность — как раз хороших и дискредитируют, а двигать будут тех, кто способен предать страну. Ну или своим усердием развалить.
— Ты даже знаешь фамилии?
— Увы, но ответ — да, знаю.
Удивленное лицо собеседника.
— Почему, же, увы?
— Потому что, никаких доказательств их вины привести нельзя. Вот, например, первый секретарь Ставрополья, Михаил Сергеевич.
Вопросительный взгляд.
— Горбачев.
— Знаю. Не общались лично, но что есть такой знаю.
— Осенью сам хочу встретиться, поговорить. Думаю, не откажет корреспонденту «пионерки», тем более свой первый орден он сам заработал, будучи пионером.
— Почему он? И не рано ли обвинеения?