Но и явившийся по ее душу мужик представлялся Миле не лучше его жертв. Тоже небось подонок…
Некоторое время мужчина и женщина будто изучали друг друга.
— Привет, супруга! — проронил наконец Север, оскалившись по-волчьи. — А я за тобой. Не ждала?
Мила напряглась, вглядываясь… и вдруг ее словно отпустило. В глазах мелькнуло узнавание.
— Север… — выдохнула она и робко, облегченно улыбнулась. — Ты… Боже мой, Господи, не сон, не глюки… Север…
По щеке великолепной Алой Розы неожиданно покатилась крупная слеза. Лицо осветилось радостью и нежностью.
Белов едва не дрогнул, едва не бросился к любимой, раскрыв объятия, готовым все простить ей и прощать всегда… Но усилием воли сдержался, тряхнул головой и вновь вошел в роль.
— Север, Север! — едко прошипел он. — Север пришел к тебе по трупам, по колено в грязи и крови, как обычно! И отныне заказывать музыку буду я!
— Север… — прошептала Мила ласково. И вдруг отчаяние исказило ее черты. — Ты зря, ты рано пришел, Север! — пылко и горько воскликнула девушка. — Я все еще больна, я все еще нимфоманка! Ты смертельно рискуешь!.. И главное, зря рискуешь! Уходи, беги, пока не поднялась тревога! Ты успеешь, тебя выпустят! Спасайся, родной мой! А мне ничего не сделают, не бойся! Я слишком дорогой товар, чтобы портить меня из-за нескольких трупов! Уходи!
— Нет! — отрубил Север.
— Но ведь ты убил часовых у входа на мою половину! Их могут в любой момент обнаружить! — настаивала Мила. — И тебя застрелят! Я не переживу этого, милый, не переживу!..
— Заткнись! — рявкнул Белов. Девушка замолчала, опешив. — Кстати, убит лишь один часовой, продолжал Север насмешливо. — Второго я просто оглушил. Второй может очухаться! — он нарочно преувеличивал опасность.
— Тем более! — ахнула Мила.
— Плевать! — Белов запредельно расхохотался, резко оборвал себя и гаркнул: — Я пришел за тем, что мне принадлежит! Мне, а не им! — он яростно кивнул на мертвецов. — И я возьму свое имущество! А мое имущество — ты! Ты моя собственность! — Жутко скалясь, он шагнул к ней.
Тут только Мила заметила, что ее муж стал совсем иным, не таким, как раньше. Причем не только внешне — о пластической операции, сделанной Белову, девушка догадалась сразу, — а внутренне. Он казался зверем. Тем самым отмороженным беспредельщиком, каким его рисовали бандитские легенды. Когда-то они совершенно не соответствовали реальному внутреннему облику Севера, Мила это прекрасно знала, но сейчас…
— Север! — простонала она. — Что с тобой, Север?!
— А то! — бешено выкрикнул он, хватая ее за волосы и выволакивая на середину комнаты. — Я слишком долго ждал своей очереди на тебя! И больше ждать не намерен! Придется тебе прямо сейчас раздвинуть ножки, сука!
— Север, как ты можешь? Здесь, над трупами?! — зарыдала Мила. — Ты ли это, Север? Ладно, я уйду с тобой, с радостью уйду, я так истосковалась по тебе! И у нас еще будет много ночей! Но только давай не будем… здесь! Я не могу при мертвых! К тому же в любой момент сюда может ворваться охрана.
— Молчи, паскуда! — Белов точно рассчитанной жестокой пощечиной швырнул жену на постель. Сам, мгновенно сбросив одежду, навалился сверху.
— Ну дай мне хоть эту гадость с себя смыть! — взмолилась Мила, размазывая по лицу чужую кровь. — Ведь мерзко же!
— Сказано, молчи, блядина! Лярва! Ты будешь делать то, что я захочу! И тогда, когда я захочу! — прорычал Север.
Мила отбивалась изо всех сил. Белов поймал ее кисть, резко выкрутил. От боли она охнула. Север коленом раздвинул ее бедра. И тут с мрачным удовлетворением заметил, что глаза Алой Розы опять затуманились дурной похотью — той самой болезненной нимфоманской похотью, которая всегда гнала Милу на панель, на дно, в грязь и которую никогда раньше не мог вызвать у нее любящий муж. Нет, он, конечно, и прежде вызывал у нее сильнейшее сексуальное желание, могучее любовное влечение, но другое, эмоционально иное, возвышенное…
…Север брал жену грубо, почти жестоко. Она ведьмой билась под ним и стонала навзрыд. Алая Роза наслаждалась — самозабвенно, до истерики.