— Забоишься!.. — пообещал Газават многозначительно.
— Дурак ты, Колюня. Видала я таких, как ты, сотни вас видала… И через все, что ты можешь для меня придумать, я уже проходила. Так что нечем тебе меня удивить. Повторяю еще раз, и запомни, выблядок: Алая Роза не боится НИЧЕГО!!!
— Так-таки ничего? — Газават скалился.
— То, чего я боюсь, тебе неподвластно.
— А как насчет этого?
Газават вдруг подошел к стене и нажал какую-то кнопку. Удар тока буквально выбросил Милку из кресла. Боль была страшной, но девушка только закусила губу, даже не застонав.
— Как тебе? — спросил Газават, щерясь. — Обычно я клиентов к этому креслу пристегиваю. Видишь, там ремешки на ножках и подлокотниках? И клиент уже не может столь резко вскочить оттуда, как это сделала ты, милая Гюрза. Он вынужден сидеть и ждать, пока я его отстегну. И не просто сидеть…
На Милу вдруг накатила волна какой-то запредельной гордой удали. Захотелось утереть нос этому самовлюбленному, самоуверенному подонку, показать ему, чего стоит он и чего стоят настоящие люди. Девушка решительно уселась в кресло.
— Давай сыграем в игру? — с инфернальной улыбкой предложила она. — Называется, кто кого перетянет. Нажимай свою кнопку. А пристегивать меня не надо. И мы посмотрим, кто здесь дерьмо!
— Ты серьезно? — недоверчиво скривился Николай.
— Серьезно, Газаватик! Ты ведь сегодня намерен у меня выпытать, где Север, как его найти? Вот и посмотрим, что у тебя получится!
— Ну ладно, если ты так хочешь! — скорчил рожу Газават.
Он нажал на кнопку и не отпускал ее минут пять или семь. Тело Милы сотрясалось под ударами тока, губы побелели, волосы и платье вымокли от холодного болезненного пота. Но девушка не сделала ни одной попытки встать с кресла, только судорожно цеплялась за подлокотники, чтобы не слететь с «электрического стула» против собственной воли.
— Ну ладно, хватит! — заявил наконец Газават, убирая палец с кнопки. Обессиленная Мила обвисла в кресле.
— Так кто здесь дерьмо — я или ты? — пробормотала она, едва шевеля спекшимися губами.
— Дерьмо-то все-таки ты, — хмыкнул Газават. — Потому что ты думаешь, будто я хочу от тебя узнать, где твой Север. И даже готова проявить чудеса мужества, чтобы не выдать его. Вот и выходит, что ты полная дура! — Газават деланно рассмеялся.
— Почему это? — насторожилась Мила.
— Да потому что я и так знаю, где Север!
— Ты врешь, мразь! — выкрикнула девушка.
— Назвать адрес? — издевательским голосом предложил Газават.
— Назови!
Николай назвал адрес беловской квартиры и добавил благодушно:
— Мои пацаны обложили твоего благоверного со всех сторон и сейчас убивают его. Наверно, уже убили, — он взглянул на часы.
— Сволочь! — в голос застонала девушка. Она вскочила с кресла и бросилась на Газавата. Но Мила слишком ослабла во время пытки и еще не пришла в себя. Николай легко поймал ее за кисти рук, слегка выкрутил их, лишив девушку возможности сопротивляться.
— Гад! Морда! Петух топтаный! — рычала Мила ему в лицо. — Я прикончу тебя, мразь, прикончу, пидор гнойный, чмошник, прикончу!
— Ох, сколько страсти! — рассмеялся Газават. — Какая отличная у меня будет любовница! Огонь! И не только огонь, а еще и умная! Никогда не думал, что захочу умную бабу больше обычной! Оказывается, ум даже добавляет вам пикантности! С каким удовольствием я тебя трахну!
Неожиданно Мила рассмеялась. Газават продолжал держать ее руки, но никаких усилий вырваться она больше не предпринимала. Только смотрела в глаза Николаю с убийственной гадливостью.
— Ты что? — удивился он, отпуская ее кисти.
— Не будет этого, — сказала Мила почти равнодушно.
— Чего?
— Не трахнешь ты меня. Этого не будет никогда.
— Будет, будет! — заверил ее Газават, веселясь. — Ты, говорят, любишь быть изнасилованной? Вот я и стану тебя насиловать ежедневно. Ты останешься довольной, уверяю тебя!
— Этого не будет никогда, — повторила Мила. — Я могла вслепую трахаться с животными вроде тебя — двумя-тремя одновременно, — но они оставались для меня всего лишь секс-роботами, излучающими определенные психологические импульсы, необходимые моему организму… точнее, моей болезни. Я использовала тех парней! Не они меня, а я их! Но лечь против собственной воли с таким вот смердящим скотом, у которого душа давно сдохла и воняет, — никогда. Не будет этого.
— Будет! — яростно заорал Газават. Слова Милы пробрали его наконец до печенок. — Будет, и прямо сейчас!