— Тебя купили? — быстро спросил Север, боясь, что Романов опять надолго замолчит.
Офицер горделиво вскинул голову.
— Меня не купишь! Не продаюсь! — зло бросил он, почти выкрикнул. Однако сразу сник. — Впрочем, и купили тоже… Но потом. Когда пути назад уже не было.
— Что же произошло? — Север сверлил собеседника взглядом.
— Видишь ли… — Романов отвел глаза. — Я должен рассказать тебе предысторию своего появления здесь. Столичный РУОП раскопал, что несколько крупных партий героина поступили в Москву и в Питер именно отсюда. Данные были оперативные и, прямо скажем, вызывающие недоумение. Город находится далеко в стороне от традиционных трасс транзита наркотиков из Азии, героин сюда никто не повезет, по крайней мере, для перепродажи дальше. Везти сырье для переработки? Тоже невыгодно — слишком далеко, проще организовать соответствующие заводы на месте произрастания опиумного мака. Да что — организовать? Этих заводов там и так полно: в Пакистане, Афганистане, Турции… Вывозят уже готовый продукт. Откуда ж взяться таким крупным партиям героина в нашем захолустье? Тут опиумный мак не растет — климат не тот… Короче, случай сочли единичным и махнули рукой. Но потом местный героин всплыл на европейском рынке, на американском… И опять в Питере, Москве, а также в Красноярске, Ростове, Владивостоке… Видишь, какая обширная география! И героин был не только качественный, но и подозрительно дешевый! Поэтому ростовским или питерским блатнякам выгодно было даже перепродавать его оптом на Запад, а не распространять у себя. Вот что удивительно!
Высокому начальству все это казалось полной чушью — ну не растет опиумный мак в наших широтах, хоть ты тресни! Но перед Западом как хвостом не вильнуть? В больших московских кабинетах сейчас сплошь холуйня сидит. Русский народ они хоть весь перетравят, им плевать, а вот драгоценные Европа с Америкой — это, конечно, для них святое. И хотя официально признавать российское происхождение наркоты не спешили, но кое-какие меры решили все же принять. Не создавать специальную руоповскую следственно-оперативную бригаду, нет! Ведь подобный ход и означал бы официальное признание того, что зелье выращено и изготовлено в России. Решили просто послать в этот город толкового честного мента начальником городской милиции. И дать ему карт-бланш на наведение тут жесткого порядка. Этим ментом оказался я.
Романов глубоко затянулся сигаретой, выпустил целое облако душистого табачного дыма. Север тоже закурил. Он ждал главного, ибо явно было, что все изложенное — действительно предыстория.
Всеволод еще раз затянулся, раздавил окурок в пепельнице и продолжил рассказ:
— Понимаешь, в нашем городе, кроме рэкета, проституции, грабежа проезжих челноков, и нажиться-то не на чем. Промышленность лежит пластом, большинство горожан — безработные, окрестное сельское хозяйство развалено… Короче, больших криминальных капиталов здесь не сделаешь. Но они есть, эти капиталы! Местные бандиты жируют, живут не хуже столичных! В городе полно увеселительных заведений, они все процветают — за счет здешней братвы и обслуживающих криминальный мир бизнесменов. Деляги вонючие… Молодежь поголовно сидит на игле, поскольку героина кругом невпроворот и он дешев! Наркоманы тащат из семей последнее, если не могут найти денег на очередную дозу. Но городской рынок наркотиков, конечно, далеко не главный для местной группировки. Основной поток товара расходится по всей России. Вопрос: откуда этот товар, если ни грамма его не приходит со стороны? Как героин появляется в городе? Ответа на этот вопрос я не знаю…
— А отделения РУОПа здесь нет? Ведь по идее именно РУОП, а не городская милиция занимается наркомафией. Разве не так? — спросил Север.
— Отделения РУОПа здесь нет, — отчеканил Романов. — РУОП прописан в областном центре. К нам суется только по особому вызову.
— Ясно… — Север сделал паузу, решая, пора ли задавать следующий вопрос. Решил, что пора.
— Влад, но почему так случилось, что ты не только не передавил здешних бандитов, как собирался сначала, а сам стал работать на них?
Романов поднял обе ладони и с силой провел ими сверху вниз по своему лицу, словно стирая грязь. Затем в упор посмотрел на Белова.
— Они посадили на иглу моего сына. Моего единственного сына, если только ты, чудище, способен понять, что это такое!
Глава 17