- Не позволь погибнуть верным слугам твоим, не пренебрегай нашей доблестью во имя твоё, - продолжал Рендольф, периодически всхлипывая.
Вскоре к мольбе присоединился Хаггорд, отложивший оружие и собравший кисти рук в замок. Он, в отличие от Рендольфа, взывающего к Императору очень вольно, бормотал одну из множества стандартных литаний, направленных на благословение его оружия и снисходительность божественного господина. Их голоса переплетались, делая слова неразборчивыми, сливая их в общий гул, сопровождаемый отголосками идущей войны.
- Сержант, велите им прекратить, - вдруг раздался грохочащий голос космического десантника, неизменно продолжавшего вглядываться в горизонт.
Депарье дёрнулся, словно ударенный током.
- Но... - удивлённо протянул сержант Смейстер, приподнимаясь вверх по стенке, - они молятся Императору, как можно им запрещать?
- Императору не нужна их слабость, ему нужно, чтобы они выиграли эту битву, - мрачный голос астартес словно тянулся по земле как что-то осязаемое и имеющее вес.
- Почему мы не можем просить Его о помощи?! - сорвался с места Рендольф, будто опьянённый смесью ужаса и эйфории, - почему мы должны молча сидеть и ждать смерти?!
- Сядь обратно, Рендольф! Или я... - заорал Смейстер, тяжело опираясь на одно колено и растёгивая кобуру с лазпистолетом.
Но сержант застыл, не успев твёрдо встать на побитую землю редута, ведь вместе с ним, не опуская болтер, в полный рост поднялся и астартес. Ангел смерти Императора повернулся боком к взводу, напоминая пришедший в движение тяжёлый промышленный механизм. Можно было видеть его шлем, имевший грозные, но бесстрастные черты, с тускло светящимися зелёным линзами, что выделяло все ордена наследников Сангвиния, как бы далеко они не отошли от геральдик легиона-основателя.
- Миллионы солдат ежечасно сражаются за Империум, и все они хотят одного — победы в войне. У Императора нет времени слушать мольбы и жалобы одного жалкого человека. Здесь, на поле битвы, ты, - десантник указал на Рендольфа, - имеешь право лишь на то, чтобы обновить свои клятвы перед ним и победить. Или умереть, если окажешься слаб их вынести.
Десантник развернулся обратно к угрюмым пейзажам разрушения, после чего добавил:
- Для Империума милосердие это роскошь, жалость к себе это роскошь, надежда на чью-либо помощь непозволительная роскошь. Император дал тебе оружие — защищай себя сам.
На мгновение всё стихло, никто не стрелял и ничего не рушилось. Даже огонь более не потрескивал у соседних развалин. Повисла полная тишина. «Император», - подумал Депарье, - «жесток ли ты с нами, потому что лишь сильнейшие должны жить, или потому, что у тебя нет иного выбора. Даже в молитве нельзя укрыться от ужасов, что готовит нам новый день. Но что есть у нас тогда?».
- Контакт! - раздался рёв десантника и болтер в его руках загрохотал как самый тяжёлый молот, что бьёт по отлитым штампам на мануфакторумах.
Депарье первым оказался на ногах, согнутым, прижимая к себе приклад лазгана. Рендольф растерянно поднялся за остальными и проверил рукой рычаг мощности своей винтовки, не потому, что не знал его положения, но затем, чтобы прийти в чувства и морально вернуться в состояние войны. Десантник выстрелил около полутора десятка болтов, затем с удивительной для столь могучего создания ловкостью отпрянул в сторону, после чего по его прежней позиции прошёлся ряд миниатюрных взрывов ярко голубого цвета, заставивших гвардейцев вжаться в стены ненадёжного укрепления. Раздался крик Хаггорда, плазменный снаряд пришёлся ему в предплечье, оторвав приличный кусок плоти. Смейстер скомандовал покинуть укрытие врассыпную, ибо в воздухе уже застыли шипящие артиллерийские бомбы, взмывшие вверх по дуге, чтобы не оставить от позиции окопавшихся имперцев и целого камня. Депарье выпрыгнул перед самым взрывом, ослепительная белая вспышка ударной волной откинула его и гвардеец впечатался в разбитый асфальт дорожной трассы в нескольких метрах от прежней позиции. Медленно и тяжело подымаясь, Депарье принялся бегло высматривать новое укрытие, но не видел ничего, что могло бы хоть как-то уберечь его. Пока он вставал, лазерный целеуказатель вражеских винтовок блеснул на отполированном затворе его лазгана и Депарье, хоть окончательно не пришедший в себя после удара, тотчас осознал, что пришло его время. Он не успеет поднять оружие первым, он даже не знает, куда стрелять. В последний момент мысли спутались и дубиной ударили по голове. Гвардеец закрыл глаза. Но не успел Депарье поприветствовать Императора как могучая фигура затмила его собой, принимая шипящие выстрелы оружия ксеносов в наплечье доспеха. Десантник произвёл три короткие очереди из болтерного оружия и разорванные тела вражеских пехотинцев пали за обломки, опрыскав их своей грязной кровью.