Были уничтожены все государственные институты Московской Руси, и столица упраздненного государства перенесена в дебри и финские болота — в точку, указанную иноземцами как окно в Европу. То есть место, откуда удобнее всего производить вывоз товаров в Европу.
Была запущена небывалая для континентальной страны программа военного кораблестроения, и начата война со Швецией, непрерывно продолжавшаяся 22 года. Всей России было приказано переодеться в западноевропейское платье и сбрить бороды. Упразднено патриаршество, а образование и национальная культура переобразованы на западный манер.
Все это, естественно, сопровождалось кампанией небывалого даже в истории России массового террора против всех слоев населения, террора, перед которым меркли побоища времен Ивана Грозного и Смуты. Пройдут годы, и Петровский террор покажется голубой сказкой, когда начнется террор коммунистический. Нарастание террора — вот пока единственная составляющая нашей истории…
На строительство верфей, кораблей и военно-морских баз, на создание новой столицы со всех провинций сгонялся народ. Органы политического сыска: Преображенский приказ и созданная позднее Тайная канцелярия — с полным основанием можно считать предтечами ленинского ВЧК. За одно неосторожное слово, за любую реплику по пьяному делу ломали на дыбе школьников и глубоких старух, рабочих и вчерашних соратников, рвали ноздри, били кнутами и шпицрутенами (иностранная новинка), вырывали языки, рубили головы, сажали на кол, сжигали на медленном огне, колесовали и четвертовали. Над страной царствовало "слово и дело".
"Кто против Его Величества особы хулительные словами погрешит, его действо и намерение презирать и непристойным образом о том рассуждать будет, оный имеет живота лишен быть, и отсечением головы казнен". Петр лично руководит работой карательных органов. "Пытать, пока не признается", "пытать можно до смерти”, "казнить смертью на колесе", — пестрят бесчисленные личные указания царя руководству "госбезопасности". Или еще пуще: "Смертью не казнить. Передать докторам для опытов”. Вот они — истоки медицинских экспериментов над живыми людьми, которые так ужаснули мировую общественность на Нюрнбергском процессе. Но доктора-иностранцы, которым поставляли человеческий материал для опытов, не протестовали, а благодарили русского царя.
Развивая творчески тоталитарную систему, Петр издает именной указ: "о донесении на тех, кто запершись пишет, и о наказании тем, кто знал, кто запершись пишет, и о том не донесли". Что-либо писать без разрешения властей, независимо от содержания написанного, было смертельно опасно: это действо рассматривалось как наиболее тяжкое государственное преступление. У Петра были все основания для этого. В каком бы зачаточном состоянии ни находилось общественное мнение в России, петровский террор всколыхнул его. Немногие образованные люди, главным образом в среде духовенства, пытались разобраться в природе этого нового ужаса, обрушившегося на страну.
В одном из монастырей, "запершись" в келье, некий монах написал трактат о явлении Антихриста на Русь. Он основывался на древних пророчествах и сказаниях, предрекающих это событие. Настоятель монастыря, узнав о трактате, попросил рукопись, прочел ее и сказал монаху: "Ты ошибаешься, брат. Это еще не антихрист. Это предтеча. Антихрист грядет через 200 лет". Сказано было в 1717-м году. Оба были схвачены, "обнажены из сана", подвергнуты жесточайшими пытками (для выяснения соучастников и количества экземпляров рукописи), колесованы (раздроблены руки и ноги) и повешены умирать за ребро на крюк.
Еще в самом начале "славных дел" был схвачен писатель Григорий Талицкий с группой, также трактовавшей о пришествии антихриста и печатавший нечто вроде информационных выпусков на самодельном печатном станке. Все, включая мастера, сделавшего станок, и купца, давшего денег (3 рубля) на бумагу, были подвергнуты страшной пытке иглами и, учитывая "особую опасность их преступления", приговорены к сложной и редко применяемой казни "копчением заживо" с последующим четвертованием.
Петр лично пытает на дыбе собственного сына и наследника царевича Алексея, заставляя это делать и свою жену Екатерину, финскую проститутку, возведенную им в сан императрицы. Та делает это с особым удовольствием — царевич преграждает путь на трон ее детям. Петр вырывает у нее кнут и продолжает истязать сына, а затем лично его обезглавливает (чтобы не опозорить прикосновением "катских рук"). Вся вина сына заключалась в том, что он без восторга относился к безумным импровизациям своего явно психически ненормального родителя, которые в будущем назовут "великими петровскими реформами". Охваченный припадками подозрительности, Петр зверски казнит многих своих соратников, а в перерывах между казнями расслабляется в пьяных и грубых оргиях "всешутейского собора" — какой-то смесью уголовной малины и сборищем воинствующих безбожников более поздних времен.