Честно говоря, ничего подобного я не помнил. Наш военно-морской атташе исходил слюной только однажды, когда узнал, что один на его помощников завербован КГБ и наладил целую шпионскую сеть в Норфолке. В итоге Советы получили один из оперативных шифров нашего флота, но зато погубили всю свою резидентуру в Норфолке и в Ньюпорт-Ньюзе. Толку от захваченного шифра было мало, поскольку систему электронной расшифровки им с грехом пополам удалось создать только через год. Она получилась настолько громоздкой, что не помещалась даже на крейсерах, которые хотели под нее приспособить. В итоге под эту систему выделили целое здание при ГРУ, и получилась очень интересная картина. Корабли открытого моря посылали перехваченные наши радиограммы в Москву для расшифровки, но почти никогда не получали ответа. Перехваченные и расшифрованные депеши наших кораблей, украшенные советскими штампами "Совершенно секретно!", подшивались в специальные дела и сдавались в архив, фактически никем не прочитанные. По добыче информации советская разведка занимала, как мне кажется, абсолютное первое место в мире, но по ее обработке и использованию плелась где-то на самом последнем месте.
Но раз Бурков утверждает, что они катали на катере нашего военно-морского атташе, я возражать не стал. Катали — так катали. Только непонятно, какое я ко всему этому имею отношение?
— Дело в том, Майк, — продолжал мэр, придвинувшись ко мне и всем своим видом напоминая заговорщика времен Венецианской республики, — что сейчас у стенки Балтийского завода стоит почти достроенный атомный крейсер. Бывший "Юрий Андропов". Сейчас мы его переименовали в "Петр Великий". Нам нужно его достроить. Иначе наши заводы ждет крах. Достроить этот корабль и получить деньги на еще один. Это же ваши корабли, Майк. Ради вас и началось строительство. Вы не можете это дело так бросить.
На лице мэра появилось возмущенное выражение, какое бывает у каждого, кто сталкивается с неизмеримой подлостью человеческой.
Я засмеялся, так как знал эту историю очень хорошо. Уже пятьдесят лет наша страна безраздельно господствовала на море, а потому господствовала над миром. В середине прошлого века появились три книги, воспринятые современниками как Библии. Две из них были написаны в Европе, а одна — у нас в Америке. Первые — знаменитый "Капитал" Маркса и "Эволюция видов" Дарвина, как показало время, оказались ложными. Третья же книга, известная гораздо меньшему числу людей из-за своей довольно узкой специализации, оказалась абсолютно правильной. Ее многие заметили и оценили по достоинству.
Эту третью книгу написал американский адмирал Альфред Мэхэн и называлась она "Господство на море". Адмирал четко и логично доказал, что тот, кто владеет океаном — тот и владеет миром. И именно благодаря тому факту, что две трети нашей маленькой планеты занимает океан. Другими словами, чтобы овладеть миром, нужно сначала овладеть океаном.
В принципе, адмирал не сказал, в отличие от Маркса и Дарвина, ничего нового. Подспудно это понимали еще древние. В момент выхода книги в свет океаном владела Англия, претендуя поэтому на владычество над миром. Книга адмирала Мэхэна, впервые облекшая старую, казалось бы, истину в стройную научную форму, лишила покоя многих. Книгу внимательно штудировал кайзер Вильгельм, бросивший после этого вызов морскому могуществу англичан. Книгу внимательнейшим образом прочел и самый умный на всех русских императоров — Николай II, выделив после этого на развитие флота дополнительные 90 миллионов золотых рублей. Книгу читали Черчилль, Сталин и Гитлер, но все они очень спешили. Овладеть океаном не так-то просто. Нужны морские традиции и несметные миллиарды долларов, нужна продуманная политика и инициативная привлекательность политической идеи, не говоря уже о том, что нужна здоровая и передовая экономика.
В общем, путь столь же сложный, как от человека к сверхчеловеку у Ницше: по волосяному мосту над пропастью, куда можно ежесекундно сорваться. Как это произошло с русскими в Цусиме, с англичанами в Ютландском бою, с немцами в Скапа-Флоу. И чуть не произошло с нами в годы великой депрессии. Тут одинаково опасно и военное, и мирное время. Мирное — даже еще опаснее. Не имеющий соперника флот начинает деградировать уже хотя бы потому, что ему постоянно срезают ассигнования, губят военно-морские программы и перспективы разработки. Поэтому флот должен обязательно иметь соперника, а если его нет, то его создать.
Захватив в ожесточенных морских сражениях Второй мировой войны абсолютное господство над мировым океаном, повергнув с пьедесталов всех своих врагов и союзников, мы должны были побеспокоиться, чтобы сохранить это господство как можно дольше, а, если получится, то и навсегда.