— Что? — я задыхаюсь от страха.
— Давай. Принарядись и вниз.
Я кусаю губы, понимая, что загнала себя в ловушку. Толя ему поверит. Он считает женщин продажными — я сама ему продалась когда-то, согласившись на условия. А сейчас у меня нет денег. И Беспредельщик это знает. Ублюдок. Такой ядовитой ненависти я давно не испытывала.
— Пообещайте, что не будете приставать. Ведь не будете?
Он смеется, отшучивается и просит поторопиться. Я кладу трубку, плачу несколько минут, затем умываюсь, глядя на себя в зеркало в ванной. Не хочу я идти. Плохое предчувствие. Плохо все это закончится.
Взвешиваю шансы. Может, Толе позвонить… Вспоминаю вчерашнюю пощечину и съеживаюсь — плохая идея. Виноватой буду я. Беспредельщик отговорится, скажет, сама напросилась после вчерашнего танца, а Толя… У него свой взгляд на жизнь. Решит, что бывшая содержанка полезла в штаны конкуренту от обиды и безденежья. Так же я чувствовала себя, когда мне — бывшей воспитаннице детдома — Толя сделал предложение. Пат. Отсутствие выхода.
Заранее ноет сердце, но я пишу смску няне с предупреждением, еще раз умываюсь и иду одеваться. Краситься не буду — пусть в заплаканные глаза смотрит. Во двор спускаюсь в том же виде, что и утром. Свободное пастельно-розовое платье на каждый день, в комплект к нему простые сандалии и сумка.
Как ни в чем не бывало, Беспредельщик открывает передо мной пассажирскую дверь.
— Наконец-то, — благодушно улыбается он.
Я сажусь вперед, Беспредельщик обходит машину и падает за руль. У него отличное настроение — добился своего.
— Пристегнись.
Он заводит двигатель.
— Слышишь? — он нежно улыбается мне, я не понимаю, что должна, по его мнению, слышать, и хмурюсь. — Восемь цилиндров. Пятьсот лошадей. Это звук мечты, Ника. Мустанг-Шелби.
Не впечатляет. Мне не до этого — я поглощена страхом. Он притопил газ и меня вжало в кресло. У больших мальчиков свои игрушки. Стволы, тачки, красивые девочки. Мной он так же будет хвалиться друзьям: какие у меня сиськи, и как дала.
— Не грусти, Ника, — он лихо сворачивает на проспект и гонит в пригород.
Машина необычная: в ней чувствуется мощь, а звук у двигателя другой. Низкий, объемный. Я понимаю, что мы едем за город и начинаю дрожать. Беспредельщик молчит, иногда смотрит на меня — что-то оценивает холодными голубыми глазами.
Мягкий закат раскрашивает красный капот «мустанга» цветными пятнами: золотой, розовый, бордовый. Теплый бархатный вечер опускается сверху. Воздух душистый, словно цветы и травы после жары решили взять свое. В приоткрытое окно поют сверчки. Я хочу спросить, куда мы едем, но боюсь. В горле застрял ком, мне больно глотать. Он все гонит и гонит, а я вспоминаю, как он хотел секса в машине.
Быстро темнеет, свет фар скользит по обочине. Дорога пустынная.
— Почти приехали, Ника… Если хочешь, там сзади бутылка с ликером. Выпей, расслабься.
Вокруг степь, приятно пахнет летом, а мне хочется скрестить ноги. Если он остановится в этой глуши, я не докричусь, не дозовусь помощи… Наверное, и пытаться не стану. Нет смысла. Посопротивляюсь и сдамся. Беспредельщика за это я заранее ненавижу, но лишь бы потом не сказал Толе…
Глава 3
Не хочу пить. При мысли о ликере к горлу подкатывает тошнота.
Беспредельщик абсолютно спокоен.
Он сбрасывает скорость, ищет, где свернуть или припарковаться. Я дрожу и сжимаю сумочку. Вдруг вместе с ночным ветром в салон врываются приглушенные звуки музыки с низкими басами. От нее вибрирует авто и сердце в груди. Он не в глушь меня везет, чтобы склонить к близости… Здесь люди.
Из-за поворота выбивается свет, словно там тысяча прожекторов. В белесом свете кажется, что черные ветки акации на обочине с криком тянутся к небу.
— Приехали, — небрежно бросает он.
Мы проезжаем мимо светопреставления: я не понимаю, что вижу. На заброшенной бетонке толпятся авто. Свет фар, рев движков, визг резины, гремит музыка. Во все стороны летит пыль и прет дым от покрышек. Людей много: парни, девушки. Беспредельщик тянет шею, рассматривая, что там происходит, и ухмыляется.
— Мы ненадолго, не волнуйся.
Я смотрю на него огромными глазами, пальцы побелели на крепко сжатой сумочке, но меня потихоньку отпускает. Он паркуется подальше от толпы на обочине. В салоне становится темно, музыка тише, только басы пробирают до самого сердца.
Беспредельщик поворачивается ко мне и отстегивает ремень.