Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.rulit.me
Хреново. Нет, даже не так. Архи хреново. Архи хреново опаздывать на пары, а в два раза хуже, когда первую пару ведет такой стебщик, что каждое занятие становится похожим на новый выпуск Stand Up. Даже не Comedy Battle, прошу заметить!
Сидя на корточках у зеркала в коридоре, я одной рукой пыталась нарисовать стрелку и не выколоть себе глаз (о ровности тут и речи не шло), а второй набрать Олю. По зеленой кнопке вызова я попала с третьего раза и с матами, а пока ставила громкую связь, даже оторвалась от макияжа. После гудков, в трубке послышались тяжелое дыхание и шорох ветра.
— Твою мать, Лиз, ты где? — раздалось по всей квартире громогласное.
— Дома, блять. Все умерли, у меня будильник не прозвенел. Скажи Альфачу, что я опоздаю.
— Ага, будильник у нее, как же. И не бухала она вчера совсем.
— Упрекает меня человек, который пытался «как в фильмах» залезть на барную стойку, — усмехнулась я, подводя уже второй глаз.
— Но я-то на пары успеваю.
— Леля, ебать, просто скажи Денису, что я приду и все. Трахать мне мозг не обязательно.
— Я подумаю над твоей просьбой.
Телефон курлыкнул, оповещая об окончании звонка. Нервные клетки продолжали отмирать стадами, пока я старалась быстро и более-менее ровно нарисовать вторую стрелку.
Кстати, почему «Альфач»? Потому что нашему преподу двадцать, мать его, пять лет и он активно пытается отбиваться от шлюшек нашего ВУЗ-а. Вообще, Леля подумывает о том, что он латентный гей.
***
Морально подготовиться к шутеечкам Олегыча невозможно, сколько не пытайся. Можно, конечно, прогулять, но он и потом доебется с двойным энтузиазмом, так что я вдыхаю-выдыхаю, стараясь собраться с мыслями, стучу в дверь для галочки чисто и заглядываю.
— Дико извиняюсь, Денис Олегович, там бабушки… двадцать штук, я их через дорогу переводила.
Мужчина, до этого писавший что-то на доске маркером, повернулся ко мне и окинул оценивающим взглядом. Я замерла, про себя понимая, что проебала возможность незаметно пройти в ряд.
— Ты их переводила вот так? В костюме немецкой госпожи? А, может, по другой причине опоздала? — по аудитории пронесся гогот, а я замотала головой.
— Мамой клянусь, бабок водила!
— Иди садись, Frau.
Я поправила волосы, откинув их назад, и поспешила занять место с постепенно чахнувшей подругой. Альфач что-то вещал там себе, выводя на доске непонятные каракули, а я с этой блондинкой на пару пыталась отыскать в соцсетях вещдоки нашей адовой попойки. Может, мы ржали действительно слишком громко, но это не повод вызывать меня к доске, блять, поэтому, когда по аудитории разнесся оглушительный возглас:
— Лаврентьева, прекрати немедленно базар и, раз такая умная, иди отвечай!
Я вздрогнула и чуть не выронила телефон.
— Блять, — скорчив гримасу, прошептала я, но все-таки начала медленное движение к преподу, попутно бегло изучая написанное на доске.
— Быстрее давай! — я испуганно ускорилась. Не люблю, когда этот деспот орет. — Ну, раз ты так любишь трещать, расскажи нам про Германию во Второй Мировой, — Только я раскрыла рот, как была бессовестно перебита ленивым взмахом руки. — Хотя лучше напиши на доске, а то слушать твой голос уже не могу. Ich möchte aber dich stöhnen hören./А вот стоны твои послушал бы с удовольствием/
— Что-что? — переспросила я, недоумевающе потирая за ухом. Я очень — сука, ОЧЕНЬ — надеялась, что ослышалась и мой немецкий меня подвел.
— Марш к доске, говорю, — с нажимом произнес Денис Олегович. Я решительно взяла в руки черный маркер. Стоны мои хочешь услышать? Ну посмотрим-посмотрим. Сделав вид, что задумчиво кусаю кончик маркера, я расстегиваю одну лишнюю пуговицу на болотного цвета рубашке, что с высоты роста господина преподавателя было прекрасно видно кружево моего бюстгальтера. А тему Олегыч выбрал не просто так. Ну что ж, историю я знаю достаточно хорошо, чтобы написать по ней развернутый ответ. Когда я, казалось, только вошла во вкус, доска начала стремительно заканчиваться и пришлось неудобно выгнуться.
— Fick… Ich will dich gerade auf diesem verdammten Tisch ficken. /Твою мать… Хочу отыметь тебя прямо на этом чертовом столе/, — раздалось низкое сзади, и только сейчас я поняла, что от всеобщих аплодисментов моей оттопыренной заднице, меня отделяет только один Альфач, который удачно закрывал меня. Только непонятно, читал ли он мою писанину или же пялился на попу. Ну, и то и другое меня пока устраивало. Между фразами по теме он то и дело бросал что-то на немецком, а я краснела все больше, стараясь держать себя в руках и не ляпнуть Денису что-то в ответ.
— Денис Олегович, — подала голос Юля — типичный представитель тех писклявых шлюшек, которые атакуют Ничаева после пар. — А что вы постоянно там говорите такое?
— Учите, Юленька, немецкий и все поймете, — уклончиво ответил мужчина. Поймет, только это ей вряд ли понравится. Поставив крупную точку в конце предложения, я отошла от доски.
— Денис Олегович, я все.
— Чудно, Лаврентьева, чудно, — он бегло оглядел текст. — А теперь, будь добра, заданное сочинение мне покажи.
Я шумно выпустила воздух сквозь зубы. А я его взяла вообще? Пришлось долго копаться в сумке в поисках нужной тетради, которая все это время лежала на столе. Тупица… Когда я принесла Олегычу тетрадь, то глядел он почему-то не туда, а в мой фривольный вырез. Я немного для вида потупила, а потом и сама опустила взгляд.
— Ой, пуговка расстегнулась, — он тихо рыкнул. Обольщение препода шло полным ходом. Может, Юле и ее свите пару уроков дать?
— Ich bin mir sicher, dass du nackt besser aussiehst. /Уверен, без одежды ты лучше/, — горячо прошептал он. Я еле держала себя в руках, хотя, по-видимому, Денис тоже.
— Кот-вампир? — как ни в чем ни бывало, поднял бровь парень, лукаво глядя на меня. Так, режим «Шерлок Холмс» мод он. Он забрал мою тетрадь с сочинением на вольную тему в четыре листа и, судя по тому, что удивило Дениса только это, он оглядел сие великое произведение бухого полиглота мельком. Значит, прочитает внимательней позже, скорее всего вместе с остальными. Отсюда, заберет и отдаст мне тетрадку только в следующий раз. Выебываться time!
— Na ja, vielleicht keine deutsche Herrin auf dem Tisch, aber ich hab mein Bestes versucht./Ну да, не немецкая госпожа на учебном столе, но я старалась/.
Я подняла брови, эффектно развернулась и буквально продефилировала к своему месту. То, как у Олегыча полезли глаза на лоб, надо было видеть, и я досадно подумала, что надо было заснять эту помесь подростка, которого застали за дрочкой, и кота, узнавшего, что его везут кастрировать, на симпатичном лице препода.
— Что ты ему такое сказала? — шепчет Леля, когда я начинаю пристальным и, может, немного неприличным прищуром сверлить Альфача. Он просит старосту собрать остальные сочинения.
— Ничего особенного, — по губам против воли расползается нахально-довольная улыбка — поставить этого тролля в неловкое положение весьма непросто, а смутить почти невозможно, а мне удалось все и сразу одной фразой.