Орион
Дариус пролетел через границу, окружающую Берроуз, Тори пролетела мимо его головы, а Данте спустился за нами, его штормовые силы все еще грохотали в воздухе, а дождь промочил нас насквозь.
Мы с Дарси даже не потрудились укрыться от барабанящего дождя, ее тело обхватило мое, когда мы целовались, связь все еще грохотала в моем теле, как гром среди ясного неба. Я не могу насытиться этой девушкой, моей чертовой Элизианской парой.
Ударная волна прошла через нас, когда Дариус приземлился, и мне потребовалось все, что у меня было, чтобы оторваться от нее и слезть с его спины. Я швырнул трубку с картой Тори, приказав ей держать ее в безопасности, когда она поймала ее, и протянул руки к Голубку, когда та спрыгнула вниз и позволила мне поймать ее.
— Господи, Данте, усмири дождь! — воскликнула Тори, когда Данте тяжело приземлился рядом с Дариусом, по его темно-синей чешуе пробежало электричество, и он издал рычащий драконий смех. Они оба перешли в форму Фейри и побежали внутрь вслед за Тори, а я схватил Голубку за руку, держа ее рядом, пока мы бежали за ними, ухмыляясь тому, что нас ждет.
Я затащил ее в дом, где остальные сушились, пока Дариус и Данте одевались и возбужденно рассказывали о совместном полете.
Я посмотрел вниз на Дарси: ее ночная рубашка стала полностью прозрачной и прилипла к коже из-за дождя, ее темно-синие волосы намокли и капали. Она выглядела чертовски сексуально, напоминая мне о том, как она пришла ко мне во время грозы в Академии Зодиака, в ту ночь, когда мы переступили самые запретные границы друг друга. Мне стало ясно, почему мы так и не смогли остаться в стороне друг от друга. Мы были неизбежны, судьба ждала своего часа. Но как бы соблазнительно она сейчас ни выглядела, мои мысли тоже начали проясняться после нашего сближения, и я понял, что ее не должен видеть в таком виде.
Я схватил ее, перекинул через плечо и бросился прочь, промчавшись мимо наших друзей и спустившись в Берроуз, крикнув им, что мы скоро их навестим, а затем побежал обратно в нашу комнату, где бросил ее на кровать.
Я наложил замок на дверь и заглушил звук, чтобы нас никто не потревожил стуком, а затем подкрался к ней.
Она выглядела такой чертовски привлекательной для траха, что я погрузился в нее еще на двадцать минут, прежде чем позволил ей вырваться от меня. Я омыл нас обоих магией воды и высушил воздухом, и запах бури наконец-то покинул нас. Затем я потратил следующие пять минут на исцеление всех следов и синяков, которые оставил на ее теле, заменяя каждый из них поцелуем. Наконец, я достал из шкафа кружевное черное белье и серебристое платье с длинными рукавами и протянул ей с ухмылкой.
— Надень его.
— И зачем мне наряжаться? — засмеялась она, делая то, что я сказал, а я с голодом наблюдал за ней, пока доставал одежду для себя.
— Потому что я хочу представить тебя всем в Берроузе как свою пару, — сказал я, гордо подняв подбородок, и она улыбнулась мне, на ее щеках появился розовый румянец.
— Но сейчас середина ночи, — возразила она, а я пожал плечами, решив, что так и должно быть, и она прикусила губу, уступая моим требованиям.
Когда она закончила одеваться, я обошел ее вокруг, одобрительно хмыкнув, пока застегивал джинсы и натягивал красивую черную рубашку.
Дарси немедленно шагнула вперед, чтобы застегнуть пуговицы, а я наблюдал за ней с трепещущим сердцем, как загнанный в клетку зверь. Когда она закончила, я метнулся к шкафу и схватил спрятанную там бутылку бурбона, открутив пробку.
— Я хочу пить и быть чертовски счастливым, красотка, — сказал я, делая большой глоток и ухмыляясь ей. Мне было наплевать на то, что сегодня ночью мы, скорее всего, обойдемся без смерти, потому что, похоже, звезды наконец-то оказались на нашей стороне, а я уже очнулся и был готов к гребаной вечеринке.
— Тогда к черту все, давай веселиться. — Засияла она.
Я достал из шкафа пару черных туфель на каблуках и жестом показал Дарси, чтобы она села на кровать. Она посмотрела на меня с весельем в глазах, присев на край, но я подтолкнул ее, чтобы она легла на спину, надел каблуки на ее ноги, затем наклонился над ней и опрокинул порцию виски в ложбинку на ее шее. Я лизнул и пососал его, затем просунул язык между ее губами, давая ей тоже попробовать, когда она издала знойный стон.
Я целовал ее шею, мои клыки удлинялись, а сердцебиение учащалось при мысли о том, чего я хочу.
— Укуси меня, — приказала она, и я сделал это: мои клыки глубоко вонзились в нее, вырвав с ее губ вздох, когда ее сладкая кровь попала на мой язык, и я застонал от восторга. Она была не просто моим Источником, она была источником всего чистого и хорошего в моей жизни, и я никогда не смогу насытиться ее вкусом.