Во время студенчества они развлекались в одной компании и часто «зависали» в ее комнате в общежитии. У нее всегда были дорогие сигареты, которыми она угощала петербуржцев. Рыжая с тонкими губами, с глазами на выкате и фарфоровой кожей морковного оттенка. Она не родилась красавицей, но этот факт ее нисколько не огорчал. Она знала, что в этом мире можно положиться только на себя и красивое лицо в вопросе покорения Олимпа совсем ни к чему.
В семнадцать лет Ира Иванова приехала в Санкт-Петербург из Усть-Кута с твердым непоколебимым желанием обосноваться в культурной столице. Покорять Москву девушка не решилась, как она сама потом говорила, «в том море слишком много акул», а в этом достаточно корма для всех. Уже на первом курсе она выбрала себе корм, проводника в стабильное будущее больших связей, денег и успеха. Александр Хапынин был идеальным кандидатом во всех смыслах этого слова. Коренной петербуржец с собственной квартирой на набережной канала Грибоедова, знаменитой бабушкой-заслуженным учителем и родителями-чиновниками. Малахольный, без больших способностей, не далекого ума, не жадный и почти не сноб. За такие редкие экземпляры идет настоящая война между приезжими покорительницами олимпа, да и местные от такого счастья не отказываются. Говорили, что Ира однажды дралась из-за него с дочкой профессора астрофизики. Конечно, она вышла победителем, она всегда была победителем.
Ирка не требовала верности и большой любви от Сани, да и сама ее не испытывала. Через него она хотела пробить себе дорогу, на крайний случай родить ребенка, чтобы навсегда связать себя с этой семьей и глубоко пустить корни в Санкт-Петербурге. На третьем курсе ей удалось затащить Саню в ЗАГС. Было ли это благодаря уговорам или угрозам, так и осталось загадкой. Но с этого момента на одну даму с претензией на успех в городе стало больше.
Было почти четыре часа утра, когда Славин припарковался в гараже их трехэтажной зеленой крепости. Буханки еще не было на месте. Он включил рацию.
– Прием. Псих. Прием. – Рация не отвечала. – Опять во что-то вляпались.
– Пионерка с ними?
– Да.
– Значит точно вляпались, – тяжело вздохнул Мишка и поджал губы.
Друг остался курить на улице, а Сергей поднялся к себе наверх. Вера не спала, она сорвала с себя одеяло и встретила его обнаженным телом. Сергей не отказался. После инъекции чудо-препарата год назад он чувствовал себя если не мальчишкой, то по крайней мере лет на 15 моложе. А может дело было в женщине, кто знает.
[1] И.А. Бродский – «Ни тоски ни любви ни печали», 1962 г.
Глава 3. Ночь старых знакомых
Оконные стекла цеха бывшей мануфактуры в Кронштадте дрожали от грохота электронной музыки. Ставший танцполом, цех вместил под крышей сотни петербуржцев. Раскрашенные краской, полуголые, но заряженные бешеной энергетикой, парни, девушки, даже старики, плясавшие здесь еще при старой власти, мелькали в огнях прожекторов и веселились словно в последний раз.
Две девушки в купальниках отплясывали зажигательные эротические танцы в клетках, подвешенных к потолку: они выгибались по-кошачьи, трясли грудью и поливали водой толпу. Находились смельчаки, которых не устраивало простое лицезрение: они запрыгивали один на другого и тянули клетки вниз, чтобы познакомиться поближе с кошечками. Смельчаков тут же било током и отбрасывало обратно в толпу. Кошечки хохотали и показывали фигу неудачливым любовникам.
Вечеринки на Васильевском острове устраивали каждый месяц. Чаще это сделать не получалось из-за нехватки электроэнергии. Бывшие спортсмены стали ударниками труда ночной жизни Петербурга: олимпийские чемпионы и призеры кубков поочередно крутили педали велогенераторов и бежали марафоны на дорожках, заряжая зал током и бешеной энергетикой.
Диджей, в зеленой шубе и с длинными синими волосами, управлял толпой, как пастух своим стадом: то и дело поливал всех водой, водкой, улюлюкал и скакал за пультом. Утром он вколол себе дозу настроения и теперь пребывал в пограничном состоянии между переходом в параллельную реальность и откровенным мракобесием. С микрофоном в руках музыкант кричал каркающим грубым голосом:
«Завали хлебало! Ты меня достала!
Выкинь свое жало!»
Диджей направил руку с микрофоном в толпу, которая оглушительно завопила:
«ЗАВАЛИ ХЛЕБАЛО!»
Так, собственно, называлась композиция. Песню крутили по радиостанции круглыми сутками. Ей подпевали на толкучках и горланили в барах и кабаках. Хит вмещал в себя всю глубину лексики и отношений популярного построссийского поэта. Его предыдущие хиты: «Тошнотворчество», «Не крути мне мозг» и «Ты такая потреблять» покорили публику еще год назад.