Финский залив никого не жалел. Он вместе с ветром решил разобраться с маленькими островками и фортами на них: волны обрушивались на развалины петровских и советских времен. Алешин когда-то бродил по ним, в детстве. Он со своим другом Петюней исследовал все заброшенные заводы, фабрики и форты. Мысли о детстве и о рыжей голове своего неразлучного друга стали вгонять в ностальгию, а потом и в щемящее уныние по беззаботному, временами опасному детству. О Петюне, который сгинул в банде «Волки» и о родителях, похороненых в завалах постсовесткой империи.
Буханка благополучно миновала дамбу и въехала в Санкт-Петербург. Город встретил дружинников пустыми, полуразрушенными человейниками. Они мелькали вдоль дороги – появлялись и пропадали в кромешной тьме. Некогда розовые, голубые и зеленые, теперь они пришли к единому грязному знаменателю. Целые кварталы разрушенных домов-могильников. На верхушках некоторых горели костры – знак бандитской власти.
Машина остановилась на обочине. Круглые фары стали единственным ярким светом в кромешной тьме. Фонари работали только на главных улицах в городе. Парни выбрались из буханки и втроем попытались вытащить знак «СТОП» из кабины буханки. Марго тоже вышла подышать каким никаким, но воздухом. Она стояла в стороне и чертила ногой рисунки на земле. Алешин поглядывал искоса, как бы не вляпалась во что-нибудь.
Со стороны дамбы послышался рев мотора. Приближалась черная лада. Она остановилась недалеко от буханки. Из нее вышло несколько парней в черных куртках с эмблемами волков.
«Вот и старые знакомые пожаловали» – подумал Алеша.
Они вальяжно подошли к буханке и оценивающе уставились на Марго.
– Эй, поехали с нами, – крикнул один из парней. – Развлечемся.
– Мы тебе десять оргазмов подарим, – поддакнул второй, – да хорошо заплатим.
Алешин ссразу метнулся, но железная труба чуть не придавила Муза. У Марго тем временем вспыхнули и налились кровью глаза. Ее словесный пулемет уже был снят с предохранителя и готов открыть огонь на поражение.
– Да вы друг с другом не плохо развлекаетесь, а я с педерастами не езжу. Вдруг вы меня заразите своими педерастными болезнями.
Чего-чего, а такого ответа неудачливые любовники явно не ожидали. Они на несколько мгновений оторопели и уставились на девушку с откртыми ртами.
– Ты чо, шалашовка, охерела? Я тебе сейчас язык вырву! – зарычал один из мужиков и уже пошел к девушке.
– Ах ты сучка, я сейчас тебя…
– Сейчас я тебя вырву, петушила, волчья! – Алешин подключился к разговору.
– Свалили отсюда, – Муз наставил автомат, но он не понадобился.
Алешин бросился в драку. Он одним ударом уложил обидчика Марго, второй попытался броситься на парня, но куда там. Алешин вывернул ему руку и дал пинка. Марго же продолжила рисовать ногой рисунок на земле, она не смотрела на драку.
– Вы сука, не знаете кто мы? Извиняйся мразь! Ты твою мать, на Дружину наехал! – Алеша притащил одного из волков к ногам Марго. – Живо! Извиняйся А то последних зувов лишишься.
– Старый ты из него уже отбивную слепил, заканчивай, – прогнусавил Муз, – потом не отстираешь шмотки. Седой с нас не слезет.
– Ща, братишка.
Алешин бросил обидчика, посмотрел на причину конфликта, которая продолжала смотреть на свои ноги и рисовать на земле и сел в машину. «Педераст» мычал что-то невразумительное, отдаленно напоминающее «извини». Марго перешагнула через него и забралась обратно в буханку, следом Муз. Псих благополучно вытащил указатель. Буханка тронулась с места.
– Теперь до тебя дошло, малая? – Прогнусавил Муз.
– Куда там, – махнул рукой Алеша.
Марго же сидела в раздумьях, а потом неожиданно спросила:
– А что такое оргазм? Это валюта какая-то?
– Ой, – Псих обернулся и покраснел.
– Да мать, самая ценная. Спроси у Сталина, он тебе расскажет, – загоготал Муз, – или у Седого с Верой.
– Могла бы и спасибо сказать, – едко вставил Алеша.
– Пожалуйста, – ответила Марго. – Давайте, через Ваську поедем, пожалуйста! Там красиво! Паш, пожалуйста!
– Какая Васька? Знаешь сколько топливо стоит, – заворчал Алешин.
Псих не мог отказать Мелентьевым, чем они постоянно пользовались. Он крутанул руль, и буханка помчалась по бывшей платной дороге к Васильевскому острову, а дальше на Петроградскую сторону.
Часть улиц пребывала в кромешной тьме – хоть глаз выколи. Кое-где в переулках мигали тусклые фонари от выработанного велогенеартором электричества. Полноценнный свет работал только на Большом проспекте. Часть города давно была обесточена.