– Такие маленькие станки подходят только для радиоаппаратуры, – предположил Петюня.
– Петюня ты гений! – широко улыбнулся Алешин.
Он вспомнил – это был завод по изготовлению радиоаппаратуры. Отлично. Значит, он где-то недалеко от дома. Здесь точно есть внутренний двор и несколько аварийных выходов. Добраться бы до оружия. Хотя бы один пистолет, хотя бы один патрон.
Руки были крепко связаны сзади, но парень продолжал пытаться высвободить их.
– Петюня, давай типа поможем друг другу.
Один из пленников встал около решетки, заслонив Алешина. Петюня зубами тянул веревку на руках Алешина.
– Может вырвать у них оружие, – спросил мальчишка, – когда они зайдут.
– А ты типа боец без правил у нас? Эта гопота тебя в два счета скрутит и порежет. Сиди и не высовывайся.
Благодаря крепким зубам Петюни веревки перестали крепко сжимать запястья. Алешин поблагодарил друга и проделал то же самое. Адреналин пульсировал в крови, кулаки чесались. Осталось дождаться подходящего момента.
Через некоторое время бойцы выстроились по периметру. Вооруженные до зубов: Калашниковы, Макаровы, Токаревы, волки поддерживали отечественного производителя и их подобия. У некоторых на спинах висели самодельные арбалеты.
Цех понемногу заполнялся разношерствной публикой. Панки средних лет, с раскрашенными волосами, вооруженные громилы, пьяницы, хромые. Они приплясывали, ползли или просто влетали в цех. Алешин и забыл, какая публика составляла основу волчьей банды: отбросы общества, наркоманы и просто маргиналы. Волки «приняли» звериную сущность – кричали, улюлюкали и визжали будто бесы рядом с храмом.
– Анархия! Анархия! – кричал один забулдыга в кожаной куртке.
Некоторые шмыгали и часто трогали красные носы.
«Принимают «Настроение» – подумал Алешин.
Вместе с толпой вернулись Крюк и коротышка Юра Выборг. Крюк подошел к клетке.
– Ну что настал час суда, – он улыбнулся. – Кто хочет быть первым?
Мордовороты принесли и установили трибуну. На ней еще можно было различить очертание выбитого логотипа предприятия: волны и глобус. Юра Выборг в черной мантии и в белом парике судьи встал за высокую трибуну, наверное, забрался на ящик. В одной руке он держал железный молоток, которым отбивают мясо, а в другой микрофон.
Две накаченные женщины забрались на беговые дорожки. Они шли умеренным шагом. В цеху прибавился свет – два прожектора подали тусклый свет.
Конвоиры тем временем обступили клетку со всех сторон. Первым повели бывшего анархиста. Крюк что-то тихо ему говорил, тот в ответ плюнул ему в лицо. Мужчину поставили к грязной стене. Крюк достал старую камеру и начал снимать.
Женщины на беговых дорожках ускорили темп, а потом и вовсе побежали. Свет прожекторов направили на анархиста. Публика закричала, засвистела и заулюлюкала будто на шоу.
– Осужденному предоставляется последнее слово, – прорычал Юра Выборг, – говори.
– Я…я, – он собирался с силами, морщился от света в лицо, – я был анархистом и умру анархистом, а вы все не более чем стадо убогих ублюдков и мерзавцев, вы даже, даже не понимаете, что такое свобода, что такое анархия.
– Анархия! Анархия! – кричал все тот же забулдыга.
– Прости мужик, не помню, как тебя зовут, – сказал в микрофон Юра Выборг, – но мы свободны, а ты нет.
Толпа одобрительно заржала. Кто-то кинул в анархиста грязной тряпкой.
– Я буду… – начал анархист.
Но он не успел договорить. Слово дали палачам-автоматчикам. Короткая синхронная очередь и все. Конец. Мужчина задергался в судороге, упал на колени и захрипел. Изо рта пошла кровь. К нему подошел Крюк и выстрелил в лоб.
Заиграла торжественная музыка. Публика хлопала, свистела и подпевала, как на празднике.
Конвоиры пошли за следующим пленником. Им стал тот самый мальчишка, может лет восемнадцать, ровесник Кирюши. Мальчишка брыкался, упирался, кричал.
– Я не хочу! Я не хочу умирать! Пожалуйста не надо!
– Будь мужчиной, – приободрял его Юра Выборг.
– Я сделаю все, что вы скажете. Пожалуйста, не надо. Я снова вернусь, я снова стану волком. Я буду полезен. Пожалуйста! Я много знаю, я помогу!
– Ложка дорога к обеду, – продолжил дружелюбно комментировать Крюк, – прости, но ты нам больше не нужен.
– Неет! Неет! – мальчишка голосил, – пожалуйста.
Алешин не мог выносить крик мальчишки. Он представил, что на его месте Кирюша умоляет о пощаде, борясь за свою жизнь.
– Крюк! – закричал Алешин. – Давай поговорим, отложи свое шоу, – он решил тянуть время.
– Наконец-то, Никитушка. – Он повернулся к клетке.