— Пожалуйста, Ирена, — говорю я, вздыхая. — Со мной все будет хорошо. А как насчет вас? Как вы справляетесь?
Я пытаюсь поменяться с ней ролями, переключив все внимание на нее. Для женщины, которая только что потеряла единственную дочь, Ирена переживает горе с изяществом и уравновешенностью английского дипломата.
— Ты только говоришь так, но когда я смотрю на тебя, я вижу это. Вижу боль в твоих глазах. Вижу, потому что знаю, каково это. Мы с тобой очень похожи, Ретт. Мы умеем хорошо притворяться. Мы отвлекаем себя, делая вид, будто ничего не произошло. Боль настолько глубоко, что мы ее даже не чувствуем, но она все равно всегда там. — Она прижимает ладонь к груди. — Хотелось бы, чтобы ты тоже это увидел, но ты слишком занят, делая вид, что в порядке, вместо того, чтобы просто посмотреть в зеркало и осознать, что на самом деле это не так.
— К чему вы все это говорите? — Я смотрю на часы, проверяя время.
— Я всегда была сторонником открытости, — говорит она. — И у меня никогда не было секретов. Знаешь, мы с Джорджем знаем друг о друге все. Абсолютно все. В любом случае, обдумав всё последние несколько недель, я поставила себя на твое место и решила, что, возможно, если будешь знать все, ты сможешь двигаться дальше.
— Я двигаюсь дальше.
Ирена вздыхает. Она не купилась на это.
— Ты должен пойти к ней.
— Это вряд ли, — отвечаю я с сарказмом.
— Тебе стоит сделать это. Чтобы покончить с этим раз и навсегда. — Она делает небольшой глоток вина, первый с тех пор, как я сел. — Она похоронена на семейном кладбище в поселке Хэмпстед, в поместье моих родителей. Тебе понадобится ключ, чтобы открыть ворота.
— Я не пойду к ней.
— Возможно, сейчас ты не готов, — говорит Ирена. — И это нормально. Но только простив ее, Ретт, ты сможешь двигаться дальше.
Я ничего не говорю.
— Прости ее, Ретт. Не ради нее, а ради себя.
Я вливаю в себя оставшееся вино и собираю все свое самообладание в кулак.
— Я должен идти.
— Ретт. — Ирена смотрит на меня широко распахнутыми глазами. — Я не хотела тебя огорчать.
Я ухожу. Ухожу, потому что, если этого не сделаю, я взорвусь. Взбешусь. А я не хочу, чтобы она это видела. Она хороший человек, и хотела, как лучше, но, черт возьми. Это своего рода бомба, которую бросают кому-то в уединенном месте. Не в ресторане со звездой Мишлена в Верхнем Ист-Сайде, посреди пятничного дня.
В тот момент, как ступаю на тротуар, я уже вытаскиваю телефон и открываю переписку с Айлой. Когда поворачиваю за угол, меня осеняет, что в последний раз, когда приходила, она сказала, что у нее очень напряженный уик-энд, но она мне нужна. Мне чертовски нужно ощутить ее вкус на языке, почувствовать ее киску на своем члене, зарыться руками в ее волосы, и чтобы этот остроумный маленький ротик был прижат к моему.
Если я не получу этого в ближайшее время...
Я пишу ей смс.
Я: Приезжай. Прямо сейчас.
Она: Слышал слово «пожалуйста»? Ознакомься с ним. Словарь Мерриама-Уэбстера. Страница 603.
Я: Я серьезно. Жду тебя у себя. Через час.
Она: Этим вечером я занята. :-( Прости. Может, встретимся завтра?
Я: Приходи позже, когда закончишь с тем, что ты, черт возьми, считаешь важнее меня.
Она: Я подумаю об этом. Могу быть поздно. И, возможно, очень уставшей.
Я засовываю телефон в карман, убежденный в том, что Айла отталкивает меня. Может, она решила прервать нашу маленькую договоренность. Может, неделя — это для нее слишком много. Трудно найти девушку, которая в самом деле не хочет отношений и согласна на секс без обязательств. В основном, девушки так просто говорят, надеясь, что вы передумаете после того, как увидите, насколько она идеальна для вас. Или, может, ей просто не нравится быть секс-игрушкой, готовой бежать по первому зову.
Мой телефон вибрирует в кармане, и я надеюсь на то, что, возможно, она передумала, но понимаю, что ошибся, когда на экране вижу смс от Шейна.
Шейн: Я пойму, если ты не захочешь прийти сегодня, но тренер уверен, что ты придешь. Так нужно. Начало через час. Сделай это ради детей.