Но королева исчезла, унесенная болтающими гостями и танцующими фигурами еще до того, как слова покинули рот Кая.
Я моргаю ему вслед, не в силах сдержать улыбку, расплывающуюся по губам. — Тебя зовут Малакай?
— Да, но меня также называли дьявольски красивым, разрушительно сильным, а в последнее время — наглым ублюдком.
— Тот, кто так тебя назвал, должно быть, хорошо тебя знает.
— Да, больше, чем я хотел бы признать, — тихо говорит он. Гул скрипок заполняет тишину, повисшую между нами. Когда он наконец заговорил, Кай тихо спросил. — Ты готова к завтрашнему дню?
Мне вспоминается тот же вопрос Китта на предыдущем балу, и я отвечаю: — А ты?
Он медленно выдыхает. — Я должен быть.
Наступает долгая пауза.
Улыбка, которую я ему дарю, грустная. — Я не об этом спрашивала.
— Умник, — бормочет он себе под нос, умудряясь вызвать у меня искреннюю улыбку. — Тогда правду?
— Всегда правду.
— Тогда нет. Я не готов, — вздыхает он, пригнув свою голову к моей. — Но у нас все будет хорошо. У нас всегда так.
Я ошеломленно киваю, не нуждаясь в том, чтобы он объяснял, что он имеет в виду. Обе наши жизни были чередой испытаний, которые нам пришлось пережить. Только сейчас мы проходим через одно из них вместе, и мы выберемся из него так же, как и в прошлом.
Как бы подчеркивая свои слова, он поднимает руку и щелкает меня по кончику носа, разделяя со мной улыбку. И вместо того, чтобы оттолкнуть его, как я знаю, я улыбаюсь в ответ.
Пока мы кружимся, установилась уютная тишина. Сад теперь купается в лунном свете, и лампы мерцают теплым светом над лицами, кружащимися рядом с нами.
Кай внезапно опускается на меня, его пальцы касаются обнаженной кожи, проглядывающей между разрезами моего платья, а затем лениво скользят по прохладному кинжалу, лежащему на моей горячей коже. Я сдерживаю удивленный вскрик, а он только смеется. — Разве я не говорил тебе, что кинжалы не нужны для танцев?
Он ставит меня на ноги, и я, задыхаясь, отвечаю: — Зависит от того, кто твой партнер.
Ненавижу, когда он заставляет меня чувствовать себя так, будто я все время пытаюсь перевести дыхание.
И еще больше я ненавижу то, что он это знает.
Я ненавижу это. Ненавижу. Ненавижу.
Я вдалбливаю эти слова в свою голову, проталкивая их сквозь свой толстый череп. Я отказываюсь поддаваться ему.
Он, должно быть, видит, как бушует битва в моем мозгу, потому что он ухмыляется.
Ямочки.
Эти дурацкие ямочки.
Я практически задыхаюсь, пытаясь отдышаться, пытаясь игнорировать этого мальчика передо мной. Пытаюсь игнорировать его ослепительные улыбки и сложное прошлое, о котором теперь так много знаю. Его заботливость и обаяние, мелочи, которые составляют его, его руки, которые лежат на мне…
Я ненавижу это. Ненавижу. Ненавижу.
Серые глаза мелькают между моими, в них отражается беспокойство. — Все в порядке?
Я не замечала, как быстро дышу, как пытаюсь глотнуть воздуха и терплю неудачу. Кай выглядит внезапно трезвым и неожиданно серьезным, что, как я могу предположить, означает, что он видит панику на моем лице. Его рука слегка сжимается вокруг меня, так защищая.
Я ненавижу это. Ненавижу. Ненавижу.
— Пэ…
О, почему я не могу его ненавидеть?
— Что случилось? — Его голос суров, пробивается сквозь дымку моей истерики.
Вокруг меня так много тел, так близко, так тесно. Воздух такой разреженный, такой горячий в моих легких. Я чувствую себя такой загнанной, такой запертой. Тело замирает, сердце прыгает, разум смеется над тем, как я слаба.
Моя голова кружится, и мы тоже. Я спотыкаюсь и останавливаюсь — мой партнер, мои мысли, мое дыхание останавливаются вместе со мной. Я не могу проглотить панику, не могу набрать воздуха, не могу проглотить свою гордость, чтобы признаться себе, что что-то не так.
Успокойся. Все в порядке.
Внезапно я снова стала той маленькой, беспомощной девочкой. Той, с мертвым отцом и убитыми мечтами. Той, которую били о столб за то, что она воровала, чтобы выжить, бежала, чтобы избавиться от навязчивых воспоминаний. Той, которая сворачивалась в клубок, искалеченная горем и охваченная паникой. Той, которая не могла находиться ни в больших, ни в малых толпах, не задыхаясь и не хватаясь за руки, чтобы убежать. Слабая от беспокойства, бессильная от паники. Нет, просто бессильная.
Успокойся. Ты…
У меня паническая атака.
Платье резко становится слишком тесным, сдавливает ребра, душит меня, вытесняет воздух из легких. Толпа вокруг меня вдруг делает то же самое: сжимает меня, душит, прижимает к себе, не обращая внимания на то, что переполненный людьми сад вдруг окаменел.