— Убил его, — отвечаю я с таким же небрежным пожатием плеч.
Его это ничуть не смущает. — Значит, нет?
Я вздохнул. — Да, это «нет».
— Хм… — Китт нахмурился. — А как насчет Обыкновенного около Лута, которого тебя послали найти? Получил ли ты тогда какую-нибудь информацию?
В голове мелькает лицо маленькой девочки, ее рыжие волосы яркие, как огонь в глазах. — Обыкновенная была ребенком. Вряд ли она знала что-нибудь о Сопротивлении.
На мгновение мы замолчали, прежде чем Китт прочистил горло. — Насколько маленьким?
— Слишком маленьким.
Он медленно кивает. — Значит, ты не прошел через это?
Я слегка напрягаюсь. Мы с Киттом никогда не говорили об этом. Никогда не говорим о том, как он нашел меня в конюшне, всего в крови и с рвотой после одной из моих первых вылазок в город, чтобы убить Обыкновенного. Я был мальчишкой, мне было всего четырнадцать, когда я лишил жизни ребенка, который был не намного младше меня. И я поклялся никогда больше этого не делать.
С тех пор король посылал меня на бесчисленные задания, и все они были частью моего обучения. Может, Китт и заперт во дворце, но я никогда не знал свободы от убийства. Я никогда не знал свободы выбора. Поэтому я возвращаю себе ту единственную крупицу здравомыслия, на которую способен, изгоняя Обыкновенных детей вместе с их семьями.
Даже если при этом я обрекаю их на смерть.
— Нет, я не пошел на это, — медленно отвечаю я, доверяя брату всю тяжесть этих слов. Ему потребовались годы, чтобы собрать воедино все кусочки, прежде чем однажды ночью он пришел ко мне в комнату, чтобы выпить, и столкнулся со мной, когда я уже не мог ни видеть, ни соображать.
Разрушение — мой долг, и король заставил меня оцепенеть от убийства. Но ради детей я заставляю себя чувствовать.
Даже у монстров может быть мораль.
Я вздыхаю, поднося флягу к губам. — Я не настолько пьян, чтобы говорить об этом сейчас.
— Я тоже. — Китт с ухмылкой выхватывает флягу из моих рук и опускает глаза на пятно на моей рубашке, словно впервые замечая его. — Что, черт возьми, с тобой случилось?
— Пэйдин. — Я снова вздыхаю. — Со мной случилась Пэйдин.
Китт хихикает, но звук натянутый. — Она определенно… что-то.
— Ты так хорошо владеешь словом, Китти.
Он качает головой и проводит рукой по лицу. — У меня даже нет слов, чтобы описать ее, но, Чума, у нее никогда не хватает слов для меня.
Мои плечи напрягаются, но я заставляю себя говорить спокойно. — Правда?
Он смеется. — Да. Она единственный человек, который не говорит мне то, что я хочу услышать, не боится высказывать свое мнение. И, надо сказать, довольно часто.
— Ты бы хотел, чтобы я почаще называл тебя дерьмом, брат? — небрежно спрашиваю я. — Это то, что я слышу?
Он лениво подталкивает меня, игнорируя мой комментарий. — У нее такой огонь. Даже назвала меня на днях засранцем.
Мои губы подергиваются, несмотря на напряжение, проходящее через меня. — Звучит примерно так.
— Странно, — тихо говорит он, обводя глазами переполненный сад. — Я знаю ее совсем недолго, и все же мне хочется знать ее дольше.
Между нами повисло молчание, его слова повисли в воздухе.
— Может быть, я ошибался, — жестко говорю я. — Возможно, вы действительно умеешь обращаться со словами.
Он поворачивается ко мне с кривой ухмылкой. — А что ты думаешь о ней, а?
Мой взгляд падает на пятно на рубашке. От меня пахнет вином, виски и слабым ароматом лаванды, который всегда прилипал к Пэйдин. А с учетом того, как она прижалась ко мне сегодня вечером, ее сладкий аромат просочился в мою одежду, чтобы отвлечь меня.
Что я думаю о ней?
Когда я не думаю о ней?
Я выхватываю фляжку из пальцев Китта и повторяю те же слова, что и раньше. — Я не настолько пьян, чтобы говорить об этом прямо сейчас.
Ложь.
Даже в трезвом виде она кружит мне голову. Мне не нужно быть пьяным, чтобы признать, что она сделала со мной, что она заставила меня чувствовать.
Взмах юбок и возбужденные разговоры заставляют меня поднять глаза. Я наблюдаю, как гости начинают выходить из сада и направляются к тренировочным площадкам. Я бросаю на Китта растерянный взгляд, на что он отвечает: — Понятия не имею.
Мы встаем, слегка пошатываясь на ногах, и идем за толпой. Не успели мы дойти до освещенного факелами тренировочного двора, как я замечаю возвышающиеся платформы, окружающие большой земляной круг, на котором начинают рассаживаться гости.
Тила выходит на середину ринга и кружится по кругу, улыбаясь окружающим ее гостям. — Как здесь весело! У нас не только бал, но и драка!