Как раз вовремя – двери закрываются прямо перед моим носом, и железный удар сотрясает весь салон автобуса. Пассажиры испуганно вздрагивают. Трогаемся, сквозь приоткрытое окно слышу:
- Опять? Ты опять сделал это? Все! Ты – покойник! Слышишь? Артем Бесонов – я лично тебя урою!
Машу на прощание рукой, и это раззадоривает Олю кричать еще громче.
- Бесссоно-о-ов!
Постепенно стройные фигуры девушек на остановке уменьшаются и исчезают, следом утихает и сердитый крик. Я выдыхаю – фу-у-ух, оторвался. Улыбка долго не сходит с моего лица, так что мимические мышцы начинают болеть. Лене, конечно, со стороны Оли ничего не угрожает. Та и так чувствовала себя неловко из-за наезда перед сестренкой. Правда, поцелуй ей крышу снес напрочь – орала на всю улицу уже никого не стесняясь. Хе-хе, Кали такая Кали. Когда мы рвали в клочья орды кротосов, она была такой же безудержной.
Пассажиры все еще переглядываются и крутят пальцами у виска, а я, продолжая улыбаться, вспоминаю вкус коралловых губ.
***
- Вот урод! – Оля в последний раз топает туфлей по проезжей части и возвращается на остановку – Своло… - Кира делает ей знак, указывая на сестренку Бесонова, и она тут же поправляется. – Негодяй, короче.
- Странно он был как-то одет, - задумчиво перебирая розовую прядь, замечает Рита. – Как будто в домашние футболку со штанами.
- Братик в них по больнице ходит, - кивает Лена, в восхищении разглядывая Олю. С одного пинка весь автобус встряхнула! Вот ей бы такой сильной стать. Никакая Шпигова бы не смела ее трогать.
- В больнице? – вскидывает голову Оля. – Он лежит в больнице? Что-то серьезное?
- Ага, братик в аварию попал. Но выбрался ненадолго, чтобы мне помочь.
Рита переглядывается с Олей.
- Так значит, швы на его лице – это не после Игр? – спрашивает Рита. – Это из-за аварии?
- Ага.
Оля вдруг ощущает странное удушье. Она касается кончиками пальцев своих губ – нестерпимо горящих после наглого поцелуя. Но теперь она вовсе не сердится. Теперь ей стыдно. Она собиралась избить больного! На глазах его сестренки! Есть ли более позорный поступок?
- Вы только сильно не бейте братика, - просит вдруг Лена. – После аварии он перестал управлять живой. Совсем больше ее не видит.
Есть – избить инвалида.
Внутри Оли натягиваются неведомые струны, причиняя физическую боль. Сердце сжимается.
- Я не буду его бить. Обещаю, - успокоить девочку – все, что она теперь может. – Скажи, пожалуйста, в какой больнице Артем лежит?
- Зачем тебе? – прищуривает глаза Кира.
- Хочу извиниться, - Оля плотно поджимает губы. Жар никак не хочет их покидать.
***
Вечером мне в палату вламываются три перца. Все на понтах, на волосатых запястьях болтаются золотые цепи, уши проколоты, глаза либо полупьяные, либо полутрезвые – выбирайте что больше нравится.
- Крысеныш, это ты мою сеструху обидел? – скучающе бросает кадр в белом пиджаке.
- Блондинка с надменным лицом? – уточняю. – Она с подругами избивала мою сестренку в подворотне. Так что за дело обидел.
- Ты гон не гони! – пищит второй, худой, как жердь, с бородкой. – Знаешь, чья она дочь? Чей Боря сын? Попутал ты серьезно.
С трудом сдерживаюсь. Речевой этикет, конечно, на уровне каннибалов-тираназов – разговор у тех сводится к односложным рыкам и гавканьям. А если обнаружат у сородича открытую рану, то и этого не будет – молниеносно кинутся всей толпой и обглодают целиком до костей. Но раны у меня, к счастью, все зашиты.
- У меня доказательства есть, - тянусь за отнятой камерой – в тумбочку ее убрал.
Третий гость – жирдяй в обтягивающей водолазке - шагает прямо ко мне. Хрустит жирными кулаками. Ммм, странно – казалось бы, его пальцы так заплыли прослойкой, что звукоизоляция вокруг костяшек стопроцентная, ай нет.
- Борь, походу, паря не поймет никак, - мычит жирдяй. – Давай поучим?
- Поучим-поучим, - кивает «белый пиджак». – Но не здесь – а то больница, место социально значимое. Сбегутся еще на шум доктора, зачем их отвлекать? Выйдем-ка для начала. Крысеныш, сам пойдешь?
- Сам, - пока что махнул я рукой на милое обращение к себе. В соседней палате тяжелобольные спят – не хочу никого растревожить.
Выходим дружной компанией в коридор, спускаемся на первый этаж. Со стороны регистрационной стойки раздается знакомый голос. Хе, не чаял так скоро ее услышать.
- Артем Бесонов в какой палате? - скидывает челку с глаз Оля и вдруг замечает меня. – Бесонов! А мы к тебе!
Вместе с ней пришли и подруги – розоволосая и с коротким каре.
- Снова драться? – улыбаюсь. – Извини, сегодня у меня очередь.
Киваю на гостей рядом. А те стоят, разглядывая девушек с открытыми ртами. Я и сам немного прифигеваю. Девушки сменили школьную форму на прогулочную одежду – блузки, приталенные кофточки, джинсовые юбки и гольфы, - на бережно распущенных волосах блестят розовые заколки. Еще с утра боевая и дерзкая Оля сейчас милая и смущенная.