Вепрь замер. Хайдар тоже понял. Он хватается за голову. Но сейчас не время для паники. Круговым движением руки машу Вепрю, призывая того отправляться ко второму «окну» своей комнаты. Тот кивает и убегает. Рано радуешься, гахар. Мы ещё побарахтаемся.
Перелетаю к стеклу, за которым меня уже дожидается ничего не понимающий Клещ. Теперь нужно спешить. Испытание внезапно усложнилось в разы. Тут на пальцах уже не объяснить, что к чему. Сую руку в карман. В норах на Суши едва ли попадаются лабиринты, но пару трофейных мелков, найденных в рюкзаке прошлого гахара, я с собой всё равно прихватил. Боюсь, мне они сейчас не помогут, но попробовать надо.
Увы, как и думал, стекло, из которого были сделаны перегородки, совершенно не подвержено трению. Идеально гладкое и запредельно скользкое, оно ничем не отличалось от того материала, из которого были сделаны сосуды, какие Китар некогда перевозил через «реку» на «лодке». Мальчишка рассказывал мне, как не мог удержать те в руках. Вот и это стекло, словно лёд — мелок скользит по нему, не оставляя совершенно никакого следа.
Придётся писать послание для Клеща на собственной, снятой с себя одежде. Вот только как тот передаст его дальше? У мунца мелков нет. Да и в будущем, когда Вепрь тоже узнает мой план, нам придётся постоянно обмениваться информацией уже в куда больших объёмах, чем раньше. «Продиктованные» пальцами ряды символов будут чересчур длинными, чтобы можно было легко их запоминать и передавать дальше. Это уже не просто число. За секунду это всё не покажешь.
Гениально! Заметив, как я безуспешно вожу мелком по стеклу, Клещ приблизился к перегородке вплотную и, выдохнув на неё, нарисовал на мгновенно появившемся налёте большой знак вопроса. Запотевшая область начинает постепенно светлеть. Но медленно. Очень медленно! Микрочастицы влаги способны прицепиться к этому материалу, и это меняет всё.
Я приближаю к стеклу лицо и начинаю усиленно выдыхать на него тёплый воздух. Вот для чего здесь настроен этот температурный режим. Никакие мелки не нужны. Я принимаюсь стремительно водить кончиком пальца по запотевшей поверхности. Клещу, когда тот станет передавать мои мысли Вепрю, будет сложнее, но для меня не проблема писать всё в обратном порядке.
Зеркально перевёрнутые слова и буквы ложатся на медленно светлеющее пятно. Как закончится место, я ещё надышу. Вздрогнувший, прочитав: «Баня — гахар», Клещ внимательно следит за моим танцующим по стеклу пальцем. Пишу мелко, проводя тонкие линии кончиком ногтя. Понимающий всё мунец кивает. Мы сделаем это. Уверен, у нас всё получится.
Инструкции выданы. Клещ бросается к нетерпеливо мнущемуся у дальней прозрачной перегородки Вепрю. Теперь очередь коротышки много и быстро писать. У меня других дел пока нет — я слежу за процессом. Хайдару тоже есть, что сказать. Он надышал себе рядом второе пятно и тоже принимается водить по нему пальцем. Двадцать секунд «разговора» — и Клещ возвращается.
— Гахар закрыл цифры, — сообщает мне мунец, которому я уже успел сообщить, что умею читать по губам. — Но только первые две. Третью видно. Там тройка.
Для верности — вдруг я не разберу его дикцию — Клещ параллельно ещё и рисует схему. За двумя косыми крестиками появляется тройка [ХХ3].
— И в начале там плюс.
Наше спасение в том, что расстояние между загорающимися на стенах символами достаточно велико. Если пару соседних цифр при помощи своей спины и рубашки гахар ещё способен закрыть, то отвечающий за математическое действие знак и стрелочка находятся слишком далеко от числа, и нелюдю до них не достать.
— А у Вепря получилось в итоге одиннадцать, — заканчивает отчёт Клещ. — Давай, Ло! Решай! На тебя вся надежда.
Естественно, на меня. Не охотникам же решать уравнения? Так, что мы в итоге имеем? Одиннадцать Вепря нужно умножить на семь — это действие светится жёлтым, на той стене комнаты гахара, которая мне видна. Затем к получившимся семидесяти семи прибавляем закрытое Тарабаном число и, разделив итог на двенадцать, находим ответ всей задачи. В голове сам собой мгновенно рисуется ряд вычислений: [(77+ХХ3)/12 =?].
В этот раз всё легко. Искомое частное слишком мало, и я запросто выясню его банальным перебором возможных вариантов. Делимое состоит из трёх цифр, последняя из которых — ноль. Ну, максимум четырёх, если первый икс — это девятка, а второй больше тройки. Но меня интересуют только те варианты делимого, которые нацело делятся на делитель «двенадцать».