Ник пробежался рукой по волосам, пытаясь найти смысл в ее лепетании. Но в этом вся Сими. В ее словах редко был смысл.
— Мне жаль, что твой отец снова выгнал тебя из-за его девушки, — кажется, он это делал с ней каждые пару месяцев.
Она пожала плечами.
— Да ладно. Акри в более отчаянном положении, чем Сими. И он сказал, что заберет меня как можно скорее. А пока… — Она достала белый нагрудничек из ее сумочки в форме гроба и повязала вокруг шеи. – Хочешь пойти перекусить? Ты единственный из знакомых Сими, кто может съесть столько же, сколько она.
— Я бы с радостью, Сими, но…
— Акри— Ник наказан.
Он кивнул.
— Прости.
Она тяжело вздохнула.
— Не извиняйся. Сими что-нибудь за тебя съест. А теперь не грусти. Все будет хорошо.
— Надеюсь, Сими, — он и правда надеялся.
— Поверь Сими, она никогда не ошибается, — она послала ему поцелуй и испарилась.
И тут он вспомнил что-то.
Сигнализация никогда не реагировала на Сими.
«Калеб?» — он послал мысленный сигнал защитнику.
«Что?» — Ух ты, Калеб казался раздраженным.
«У меня проблема. Мои стены светятся, и я не знаю почему», — он едва закончил последние слова, как Калеб уже появился напротив него.
Не говоря ни слова, Калеб оглядел комнату от пола до потолка.
Ник хмуро наблюдал за ним.
— Что это?
— Не уверен, — глаза Калеба засветились, затем потускнели. Он заговорил на языке демонов, звучным, замогильным голосом, который до смерти пугал.
— Они идут за тобой, Ник.
— Кто?
— Нойр. Один из его демонов как-то нашел Адариана. Я должен предупредить твоего отца.
Ник нахмурился.
— Я не понимаю.
— А у меня нет времени объяснять, — прорычал он. – Никода! Побудь с Ником пока я не вернусь.
Она появилась в комнате за Ником.
— Останусь тут.
— Я вернусь, — Калеб испарился.
Ник не был уверен, нравится ли ему это.
— Что происходит, — надеясь, что она объяснит побольше, чем Калеб.
— Не уверена. Что-то ощупывает периметр.
Мило. То, что нужно. Еще демоны желают его смерти.
— Кстати, кто такой Нойр?
Впервые она нормально ответила на его вопрос:
— Один из семи древних богов. И именно он владеет Малачай.
Вот теперь он понял холод пробирающий до костей. Его хозяин пытался прощупать его дом.
— Почему никто из вас не рассказал мне об этом раньше?
— Мы надеялись, что не придется. Что мы сможем защитить тебя.
— Почему?
— Потому что ты и твой отец подпитываете его силы. Он самый сильный благодаря Малачай. Каждый раз когда ты думаешь о нем или произносишь его имя, ты подзаряжаешь его. Понимаешь?
Да, понимал и ненавидел это.
— Даже если я сплю и вижу сон о нем, я подпитываю его?
— Даже если спишь. Поэтому мы и не сказали тебе. И зачем пугать тебя, если ты с этим все равно ничего не сможешь поделать?
С минуту он переваривал мысль о том, что его могут утащить в ад и держать в качестве зверушки.
— Где этот…древний бог?
— В настоящее время заточен в так называемом Нижнем Мире, но более правильно называть его Азмодея.
Место, в которое Амброуз говорил ему не ходить.
— Как он попал туда?
— Твой отец сбежал от него. И с помощью своих демонов, Нойр разыскивает его с того момента, как тот освободился. Но не смотря на все свои недостатки, Адариан весьма изобретателен и избегает пленения. И это не так уже легко сделать.
— Так что война между Малачай и Сефирот…
— Сефиримами. Сефирот – это единственное число. Малачай – множественное.
— Значит правильно говорить Малачаями?
Она фыркнула.
— Нет. Ты всегда Малачай, потому что в отличии от Сефирот, ты слияние всех сил зла. Сумма всего существующего, и поэтому твое имя во множественном числе.
Прекрасно. Он был сыном зла. Это то, что любой парень мечтает услышать: «Эй, парень, я твои прыщи. Волосы в неудобных местах. Странный запах тела, которого не было раньше. Тело растет так быстро, что ты едва можешь им управлять. Ты отброс общества».
«И если для тебя этого не достаточно, ты станешь злобным Могучим Рейнджером[14] и уничтожишь мир».
Мило…
— Ты точно знаешь, как взбодрить парня, девочка. Спасибо. Я всегда хотел, чтобы меня называли отпрыском зла. Я так горжусь собой.
Коди пожала плечами.
— Прости.
— Значит, расскажи, кого мне нельзя упоминать.
Она села на край его кровати, он изо всех сил старался не думать о том, что может доставить ему нормальные мальчишеские неприятности.