– Что там с детьми?
– Старший сын, Итан, владеет бизнесом. Мистер Фрем передаёт ему все полномочия после своей смерти. Дальше идёт дочь Мередит. Она... – Коннор замялся. Я с любопытством на него глянул, подначивая продолжить. – Она проходит двойной курс лечения в психиатрической лечебнице на другой континенте.
– Что случилось?
– Нервный срыв, – пожал плечами друг и ткнул пальцем в строку с диагнозом. Кажется, он знал не больше меня. Я задумался. В голове тут же созрели догадки. Нервный срыв из-за чего? Возможно, что из-за измен и постоянного отсутствия отца? Из-за второй половинки? Может, травля в школе? Чем больше я пытался понять то, чего понимать не следовало, вопросы копились. – Третий сын, Лиам, сейчас учится в военной школе.
– Общей? – Уточнил я и поймал кивок друга. – И что ты думаешь?
– Думаю, что это простое самоубийство на почве измен. Разбираться дальше и не сто-оит...
– И-и-и? – Протянул я и изогнул губы в усмешке.
– И я хочу спать, поэтому хочу свалить все бумаги на тебя и уйти, – мужчина хлопнул меня по плечу, сунул папку с бумагами и скрылся в толпе.
Стоило капитану отдалиться на приличное расстояние, как тут же со всех сторон меня начали облеплять какие-то люди. Несколько женщин протягивали мне микрофоны, диктофоны, задавали вопросы, фотографировали, пытались перелезть через ограждающую ленту... Внутри всё закипало от ярости. Работать с людьми всё-таки не моё. Лучше уж убивать.
– Хватит! – Я вскинул руки. Меня никто не послушал. Ещё бы. Журналисты только интенсивнее пихали мне микрофоны, ожидая моих дальнейших слов. – Я сказал, всем замолчать!
Стукнуть кулаком по чему-нибудь тяжелому для пущего эффекта не получилось. Рядом были только камеры. Можно было бы, конечно, грохнуть одну об пол, но это уже пойдет как статья «порча чужого имущества», хотя, если учитывая обстоятельства, мои нервы они испортили больше. После моего достаточно громкого выкрика, а я попытался придать голосу выразительность, суровость и толику гнева, все на несколько минут замолчали. Трупа уже, кстати, в комнате не было, так что фотографировать тут можно разве что редкие вазы для выставки искусств. Тишина воцарилась не надолго, секунд на тридцать, пока я не сказал:
– Тут нечего делать журналистов. Всех попрошу на выход!
Опять поднялся гул. Возмущения. Жалобы. Я закатывал глаза на каждую, пока в итоге не дал знак офицерам полиции, стоящим у стенки, вывести всех их помещения. Для начала хотелось бы взглянуть на тело, но его уже увезли в медицинскую часть. Оставалось поговорить с мужем погибшей и с дееспособными детьми. Конечно, это мало что даст, но сделать вид, что работа идёт, можно.
Я отошёл от журналистов, буквально распихивая всех на пути. Около выхода из квартиры тяжело выдохнул. Лифт был кем-то занят, так что уйти сейчас не было никакой возможности. Но какого было моё удивление, когда двери резво открылись с громким «динь!», а в кабине я увидел свою потенциальную заказчицу... Лицо оставалось беспристрастным до того момента, пока она не начала говорить:
– Милая, ты не могла одеться получше?
В прочем, обращалась она не ко мне. Если честно, то она вообще на меня не смотрела, уделяя всё внимание стоящей рядом молодой девушке. Она пихнула мать локтем и взглядом указала на меня. Женщина тут же выпрямилась, расплылась в улыбке и повернулась ко мне... Я усмехнулся. Джоанна замерла и украдкой осмотрела меня с ног до головы.
– Добрый вечер, дамы, – я легко поклонился. – Меня зовут Брайан Розенберг, я агент НБР, и мне бы хотелось задать вам несколько вопросов.
Джоанна удивилась ещё больше: сложила руки на груди, выгнула бровь, широко раскрыла глаза. Никто и не думал со мной поздороваться в ответ. Губы сами собой изогнулись в усмешке. Достаточно холодной, чтобы напомнить о манерах, но достаточно сдержанной, чтобы не показать всей неприязни. Скопировал жест женщины и сложил руки на груди. Лифт всё ещё держал двери открытыми, поэтому я прошёл внутрь и остановился почти посередине кабинки, заставив спутниц отпрянуть назад, к стене. Дочь Джоанны толкнула мать локтем и попыталась исправить ситуацию:
– Извините мою маму, она бывает немного... – Девушка говорила тихо, опустив голову вниз, перебирая пальцы. – Доброго дня, господин Розенберг. Меня зовут Эллен Моррисон, а это моя мама Джоанна Моррисон.