Сердце забилось, как сумасшедшее. Я повернулась и встретила взгляд его ярких голубых глаз. Я кое-как пыталась унять биение своего сердца. К несчастью, когда он находился так близко от меня, желания моего разума и тела редко совпадали. Я задрожала. Внутри, казалось, все превратилось в желе. А сердце...Ох, мое сердце билось только для него, а желание почувствовать его было теперь превыше всего.
- Что ты здесь делаешь? - спросил он своим завораживающим голосом.
На миг я позволила его голосу пройти сквозь меня; я тонула в нем. Но, когда он поднял бровь, ко мне вернулся разум. Я сделала равнодушный вид и вздернула бровь.
- Прямо сейчас? Жду, пока Эрик купит напитки, а Кора закончит флиртовать. Нам еще нужно пройти две стенки. Дальше, наверное, покидаем мяч в кольцо. А что делаешь здесь ты?
Уголки его губ приподнялись в улыбке.
- Праздную с ребятами. Мы выиграли.
- Я слышала, - я посмотрела ему за плечо. Его команда следила за нами, а гарем черсучек уже продумывал мою расправу. - Я имею в виду, что ты делаешь здесь, за моим столиком, когда должен получать поклоны своих восторженных фанатов?
Он покачал головой.
- Они не имеют значения. Где Эндрис?
- Я сбежала от него.
Его брови взлетели.
- Почему?
- Потому что он достал меня. Ты не поверишь, что он делал. Ходил за мной по всей школе, как собака сторожевая, оскорбил моего учителя по плаванию, пришел в наш магазин и вывел из себя моего папу, а потом ему хватило храбрости сказать, что это ты попросил его это сделать. Ну, знаешь, присматривать за мной, словно я какая-то беспомощная и слабоумная, и не могу сама о себе позаботиться. Ты бы не стал просить его делать нечто подобное и унизительное по отношению ко мне, ведь так?
- Нет, - покачал он головой; на его губах проскользнула лукавая улыбка. - Никогда.
- Отлично. Иначе, я бы превратила твою жизнь в кошмар.
Он засмеялся.
- Это было бы в высшей степени заслужено.
- Черт, а ты хорош.
- Я знаю.
Я фыркнула.
- В плане, ты хорош врать.
- Это называется чувством самосохранения, - в его глазах плясали огоньки. Он всего лишь склонил голову, и прядь его волос упала на лоб. Мне до смерти захотелось дотронуться до нее и убрать. Борясь с соблазном, я посмотрела на девушек за его столиком. Они все еще злобно следили за нами.
- Говоришь, с какой из этих пустышек ты встречаешься? - чтобы я смогла продумать ее медленную и мучительную смерть.
Он переглянулся через плечо.
- Ни с какой.
- Чего же так?
- Чего-то не хватает, - он улыбнулся Нэнси Карпентер, той девушке, что вечно хваталась за его руку. - Взять, например, Нэнси, ее голос...
- Скулящий и раздражающий, - закончила я.
Его передернуло.
- Большую часть времени мне хочется сказать ей, чтоб заткнулась. Джина постоянно глупо смеется, а Венди всегда со всем соглашается.
Я усмехнулась.
- Мередит идеальна, она как Барби.
- Мне не нравятся блондинки или женщины с внешностью куклы, - он не сводил с меня глаз, и добавил: - Мне нравятся горячие, фигуристые брюнеточки.
«А мне нравишься ты, Торин Сент-Джеймс». Прежде, чем смогла остановить себя, я смахнула с его лба прядь волос; пальцы задержались на теплой, гладкой коже. Он не двигался, в глубине его глаз заиграли искры. Покраснев, я отодвинулась, сжала руку и спрятала ее на коленях.
Торин резко выдохнул, словно все это время он задерживал дыхание.
- Повтори.
Его голос стал ниже и теперь звучал хрипло и сексуально. Я вздрогнула.
- Нет.
- Прикоснись ко мне, Рейн, - прошептал он; в голосе появилась боль.
Мне хотелось дотронуться до него. Поцеловать. Сорвать рубашку и наслаждаться каждым миллиметром его горячего тела. Я опустила взгляд на его руки, сердце громко стучало от возбуждения и предвкушения. Одна его рука лежала на столе, сжатая в кулак, словно он боялся потерять контроль над собой. Другая упиралась в сиденье между нами. Он снял свою спортивную куртку и остался только в рубашке поло с короткими рукавами, обтягивающими его мускулистые руки; через ткань проглядывалась его рельефная грудь и мышцы пресса.
- Пожалуйста, - умолял он.
Он клялся, что никогда не будет умолять меня. Мне захотелось напомнить ему об этом, но сейчас было не время для едких замечаний. Его голос отдавал болью.
Я потянулась к нему и провела дрожащим пальцем по костяшкам его руки. У него сорвалось дыхание, однако, я не осмеливалась поднять взгляд. Набравшись храбрости, опустила ладонь на его запястье, ловя удовольствие от того, как напряглись его мышцы. Добравшись до локтя, я остановилась и убрала руку.