— Извини, дорогой, она так впечатлена, — Лили быстро чмокнула его в губы и закрыла двери.
Дориан глянул в зал. Джастина покачивалась в танце со шлюхой и наблюдала за ним. Взгляд у неё был змеиным. За её спиной на серебряном блюде лежали руки.
Дело принимало скверный оборот. И ладно бы, только это. Дориану наскучил бардак, в который превратился его дом. Ему хотелось уйти в подвал, поговорить с Анжелом, покоя, в конце концов, и интересных собеседников.
Виктор. Дориан замер на ступеньке. Главное, избавиться от идейной вдохновительницы, а разогнать эту шушеру не составит труда. Виктор мог помочь.
«Что ж, Лили, как говорил Анжел, люблю фраппировать»
Лили отправилась в цепкие лапки Франкенштейна за две минуты. Разогнать проституток было делом трех секунд. Напоследок удивила Джастина, пожелав умереть, вместо того чтобы спокойно уйти. Дориан отдал дань уважения смелой девушке, поцеловав, а потом медленно, давая передумать, свернул ей шею.
— А теперь уборка, — вздохнул бессмертный, разглядывая царящий всюду разгром. — Надо было сначала заставить их вымыть тут всё, прежде, чем выгонять.
Он как раз раздумывал, что делать с трупом Джастины, когда вернулась Лили. Она зашла, увидела свою подопечную и выронила из рук плащ.
— Ты можешь ей гордиться. Она оказалась самой верной твоей приспешницей.
— А остальные?
— Ушли. Думаю, туда, откуда пришли.
Лили рухнула на колени перед девушкой, погладила её по волосам. Бедняжка даже и не думала, что рано или поздно все равно держала бы мертвую Джастину. Бессмертие — тяжкое бремя. Особенно если не с кем разделить вечность. Дориан объяснил, разжевал девочке правила существования, но она не оценила. И Дориан остался один.
Разочарование. Единственная, с кем он мог разделить года, вызвала лишь разочарование. Он знал, что рано или поздно Лили осознает и примет свою природу. И когда ей станет тяжело, она вспомнит о нем. И придет.
— Я буду ждать, — сказал он ей в спину. — Я всегда буду здесь.
Хлопнула дверь. Дориан вздохнул и перевел взгляд на Джастину. С ней определенно надо было что-то делать.
— Снять с неё украшения, переодеть в дешевое платье и выбросить в Темзу под покровом ночи.
Дориан флегматично подумал, что сошел с ума. На пороге стоял Анжел в своём похоронном костюме и рассматривал Джастину.
— Мисс Франкенштейн тебя разочаровала, как я погляжу?
— Анжел?
Юноша выключил граммофон и приблизился к Джастине. Пнул её под ребра.
— Что ты делаешь? — заторможенно спросил Дориан.
— Она тебе угрожала. И как ты с ней спал? Лицо крысиное, фигура никакая. Разве что, волосы… — Анжел вскинул взгляд на застывшего Грея. — Признайся, трахал со спины и вспоминал меня? Хотя, нет, ты же говорил, что она тебя раздражает. И спал ты с ней всего единожды. Хоть какое-то утешение. Так что, я пошел искать дешевое тряпье?
Дориан приблизился к ухмыляющемуся любовнику, погладил его по щеке, запустил руку в волосы. Щека была теплой. После ледяной Лили прикосновение обжигало. Анжел мазнул по его губам помутневшим взглядом и облизнулся. Он был по-прежнему горяч, юн и возмутительно жив.
— Анжел…
— Да?
— Признайся, яд был некачественный?
— Даже если и был, количество компенсировало. Ты невероятно щедрый любовник, Дориан. Я даже ничего не почувствовал. Кстати, я согласен.
— С чем?
Анжел продемонстрировал кольцо на безымянном пальце. Дориан онемел.
— В богатстве и в бедности, в болезни и здравии, пока друг другу не надоедим, — Анжел уже открыто ухмылялся. В карих глазах пылало торжество вперемешку со смехом. — Должен признать, фантазия у тебя богатая. Готов поспорить, никому еще не приходило в голову сделать такое оригинальное предложение. А как ты организовал самый грандиозный мальчишник в истории? Это было просто феерично!
Дориан заткнул воскресшего любовника поцелуем. Губы были горячими, мягкими, восхитительно упрямыми.
— Я тебя фраппировал, Дориан? — прошептал тот ему в губы.
— Может быть, хоть теперь скажешь своё имя?
Анжел обнял его за шею, заставив наклониться, и прошептал:
— Николас. Николас Фламель.