— Четверть.
— Что?
— Не «полу-». У нас всего четверть крови драу, сестрица. Полуэльфом была мама. У нас не острые уши, почти светлая кожа, только глаза и волосы чёрные.
— Да, конечно, это же всё меняет!
— Поверь, ещё как. В Конечном Крае сейчас лучше не быть эльфом и даже полуэльфом. А вот квартеронов относят к людям. Это кое-где, знаешь ли, разница между жизнью и смертью.
— В Кисгодоле, в общем, тоже на квартеронов всем плевать. Но не в школе Дома Колловски! Там помешаны на чистоте крови. Это были не лучшие пять лет, братец. Впрочем, учат там хорошо, что да, то да. Я уже подумывала сбежать и устроиться механиком на краеход. Уверена, легко прошла бы испытания.
— Сбежать? Серьёзно?
— Ну, ты же сбежал.
— Прости.
— Прощаю. Проехали, у нас полно более свежих проблем.
— И насколько всё плохо, Марв?
— Я ещё не до конца разобралась, так что пока не уверена. Выбираю между «жопа» и «полная жопа».
— Разве юной деве из Дома Колловски полагается знать такие слова?
— Если ты ещё раз помянешь при мне Дом, то удивишься моему словарному запасу!
Церемония прощания состоялась в семейной крипте. Пожилой гоблин-дворецкий, Альфонсо, вынес две урны с прахом и поставил их на алтарь Киноринха, нефилима смерти. Его символы: череп, лодка и червь — на барельефах, украшающих скромное помещение. Крипта пуста, родители — первые члены семьи, умершие на Дулаан-Захе. Две простые ёмкости из оружейной стали начнут здешний некрополь, в котором предстоит однажды упокоиться и их потомкам.
— Знаешь, что это для меня значит? — шепнул Эдрик сестре. — Что между нами и смертью никого не осталось. Мы следующие.
Гоблин прокашлялся, призывая к вниманию, и торжественно сказал:
— Согласно воле Теодана и Нетрис Колловски, их тела были преданы огню в оружейных горнах, а их прах будет замурован в стенах этого святилища, чтобы, цитирую… — гоблин торжественно водрузил на нос очки, развернул потрёпанную тетрадь и ровным голосом прочитал: — «…никакая некромантская сволочь не добралась…»
Марва не удержалась и фыркнула.
— Узнаю папеньку, — шепнула она брату.
Альфонсо неодобрительно покосился на девушку, и она немедленно сделала строгое лицо.
— Итак, — продолжил гоблин, — сегодня мы прощаемся с Теоданом и Нетрис, которые прожили меньше, чем планировали, но провели эти годы в неустанных трудах на благо разумных Альвираха. Они оставили после себя долгую память, крепкое хозяйство и многообещающее потомство. Хотите сказать что-то о них, дети?
— Э… — выдавил из себя растерявшийся Эдрик, — ну… они нас вырастили. Да. Как-то вырастили.
— Они желали нам добра, — добавила Марва. — Наверное. Каким они его себе представляли.
Гоблин подождал и, убедившись, что на этом прощальные речи окончены, продолжил:
— Теодан и Нетрис отплыли с Лодочником за Край. Пусть Киноринх, Великий Червь, Владыка Мёртвых примет сих разумных в Граде Осуждённых и будет милостив к их душам. На этом церемония окончена, поминальная тризна накрыта в малой трапезной.
Неофициальная библиотека Альвираха
…Конец жизни не так печален, как принято думать. В посмертии своём мы все вольёмся в Край, вернув взятое оттуда при жизни, но конечность существования не горе, но благо. Забвение — главный дар Цага, смерть — главный дар Киноринха. Вместе они дают нам надежду.
Не печальтесь о смерти, ни своей, ни близких. Не будь её, мир бы застыл в оковах бесконечного бытия, в кандалах безнадёжной неизменности. Уходящие освобождают место остающимся, а конечность бытия придаёт ему смысл. Лишь осознав, что срок наш отмерен, мы становимся способны на свершения. Бессмертные же застывают как мухи в янтаре, как только достигнут достаточного.
Не бойтесь Града Осуждённых, бойтесь Бессмертного Двора.
Проповедь бродячего монаха-скорбца, Кифри Беспамятного, записанная последователями вопреки его запрету
Пока они шли от крипты до центрального здания поместья, Марва спросила:
— Как ты думаешь, они нас хоть чуть-чуть любили?
— Мне кажется, да, — ответил Эдрик, — как-то по-своему. Может быть, они просто не умели.
— Любить?
— Да. Не знали как. Я только недавно задумался: а каково им пришлось вообще? Быть полудрау в Бос Турохе ничуть не более приятно, чем быть «не тем Колловски» в Кисгодоле. Ты что-нибудь знаешь о семье матери?