Лариса вынуждена была согласиться.
А еще через пару часов он позвонил ей.
— Привет, Лариса, — по-свойски сказал он. — Это я.
Ларисе даже в голову не пришло спросить: «Кто это я?» Она его узнала и не стала прикидываться:
— Привет.
— Я просто уточнить, когда мы увидимся, — сказал он.
— Не знаю. — Лариса с осуждением посмотрела на телефон, как будто спрашивая у него: «Какого черта?»
— Давай сегодня, — просто предложил он.
Лариса точно помнила, что на «ты» они не переходили.
— Давайте отложим, — твердо сказала она. — Года на два, например.
— Почему? — Он опять задавал свои дурацкие вопросы. — Почему на два?
— Потому что в ближайшие два года я страшно занята.
— Да? — В его голосе послышалась издевка. — Чем же, если не секрет? По моим данным, вы сидите дома, нигде не работаете, детей у вас нет…
— Не ваше дело! — оборвала его Лариса. — И спасибо за повышенное внимание к моим анкетным данным. Но, как вы намедни справедливо выразились, анкета не может сблизить людей. До свидания.
Верке Лариса звонить не стала, хотя просто лопалась от возмущения и страшно хотела излить кому-нибудь свое негодование. Но еще больше ее разозлило то, что ни на следующий день, ни через неделю ее новый ухажер не проявился.
Сначала Лариса развлекалась тем, что обзывала его мысленно всеми известными ей бранными словами, а потом быстренько впала в депрессию. Она целыми днями лежала на диване и насвистывала свадебный марш Мендельсона. Репертуар был выбран не случайно — Лариса всеми фибрами души ненавидела эту мелодию. В один из трех депрессивных дней позвонила Верка, и Лариса, вяло ответив на дежурные вопросы, предложила подружке прослушать музычку в своем исполнении. Услышав первые такты свадебного марша, Верка бросила трубку и примчалась к Ларисе не на шутку растревоженная.
— Что?! — заорала она с порога. — Что случилось?
— Он не звонит, — доложила Лариса. — То есть позвонил один раз, обидел меня, подлец, сказал, что я никчемная баба, ведущая праздное, бессмысленное существование. И все.
— Так и сказал? — прищурилась Верка.
— Примерно.
— Интересная манера ухаживать. — Верка критически оглядела Ларису, потрогала ее лоб, померила пульс. — Да, кранты. Что будем делать?
— Ждать, — обреченно прошептала Лариса и залилась горючими слезами.
— А что наш муж? — задала Верка традиционный вопрос.
— Объелся груш! — Лариса уткнулась головой в подушку. — Работает. Устает, ничего не замечает.
— Бревно бесчувственное! — Верка еще какое-то время походила по квартире, громко топая и тихо матерясь. К себе она уехала в глубочайшей задумчивости, пообещав навестить подругу завтра же.
Как только дверь за Веркой захлопнулась, зазвонил телефон. Ларисе так и запомнилось начало ее новой беспутной жизни — звук хлопнувшей двери и звонок телефона.
— Але, — равнодушно сказала она в трубку. — Але, говорите.
— Это я, — сказал он. — Привет. Извини, уезжал в командировку, потому и не звонил. Приехал только сегодня. Соскучился страшно. А ты?
— А я — нет! — зло крикнула Лариса. — С чего бы?
— Давай сегодня повидаемся? — Он как будто не услышал ее злости. — Я заеду за тобой через полчаса.
— Об этом не может быть и речи! — с гневом отрезала Лариса.
— Ах вот так все-таки… — расстроенно пробормотал он.
— Конечно, так! — Лариса изо всех сил ударила кулаком по валику дивана. — Какие полчаса? Мне надо привести себя в порядок. Через час, не раньше.
…Он приехал ровно через час.
— Куда едем? — спросила Лариса, когда они сели в машину. — В кафе?
— Ты голодна? — забеспокоился Крысь. — А я, дурак, не подумал!
— Нет. — Лариса никак не связывала посещение кафе с чувством голода. Просто она не представляла себе, где еще может проходить свидание. Не в кино же они пойдут, в самом деле.
Они приехали к нему домой. Вот так сразу. У Ларисы даже закружилась голова. Уйти? Наверное, еще не поздно? Или уже поздно? Она стояла у двери, прислонив горящую голову к косяку, и никак не могла решиться ни на то, чтобы войти, ни на то, чтобы сбежать.
— Что ты там застряла? — крикнул он из глубины квартиры. — Проходи, раздевайся.
— Как… раздевайся? — прошептала Лариса. — Сразу?
Он выглянул в переднюю:
— Хочешь остаться в плаще? Не советую, у меня тепло.
— Ах! — Лариса бессильно выдохнула. Какая же я дура, и почему все мысли у меня такие неприличные? Хотя какие они могут быть еще в такой ситуации?