…вот только это был вовсе не Эд, и Ральф прекрасно это понимал.
И вместо того чтобы отойти назад, Ральф подался вперед, обнял Эда за плечи (такие горячие плечи под тонкой рубашкой, просто неимоверно горячие) и развернул его таким образом, чтобы Эд смотрел на него, а не на Здоровяка.
– Эд, прекрати! – сказал он громко и твердо, но при этом достаточно спокойно. Это обычно помогает, когда у людей случаются истерики. – С тобой все в порядке! Прекрати!
Пару мгновений Эд вообще не реагировал, а потом перевел взгляд на Ральфа. Это было немного, но уже кое-что. Ральф все равно почувствовал некоторое облегчение.
– Что с ним такое? – спросил Здоровяк из-за спины Ральфа. – Вы думаете, он рехнулся?
– Я думаю, он в полном порядке, – сказал Ральф, хотя был уверен в обратном. Он говорил, почти не разжимая губ, и не отводил глаз от Эда. Он не решался отвести от него глаза: сейчас только этот взгляд связывал его с Эдом, и терять эту связь ему совсем не хотелось. – Он просто на взводе после аварии. Обыкновенный шок. Ему нужно пару минут, чтобы…
– Лучше спроси, что у него под брезентом! – вдруг завопил Эд и показал через плечо Ральфа. Сверкнула молния, и на мгновение на лице Эда четко обозначились все изъяны и шрамы, оставшиеся от подросткового периода. Это было похоже на какую-то странную карту. Прогремел гром. – Хей, хей, Сьюзан Дей! – запел Эд высоким, почти детским голоском, от которого Ральфа пробрала дрожь. – Ты сколько сегодня убила детей?
– Никакой это не шок, – нахмурился Здоровяк. – Он же форменный псих. И когда сюда приедет полиция, уж я сделаю все, чтобы его забрали в дурдом, где ему самое место!
Ральф обернулся и взглянул на голубую пленку, натянутую на кузов пикапа. Пленка была привязана яркой желтой веревкой. Под ней, судя по форме, было что-то круглое.
– Ральф? – робко спросил чей-то голос.
Он глянул налево и увидел Дорранса Марстеллара. В свои девяносто с чем-то Дорранс был самым старым из всех старперов с Харрис-авеню, и сейчас он стоял за машиной Здоровяка. В его восковых, почти прозрачных руках была какая-то дешевая книжка, и Дорранс нервно сгибал ее и разгибал, окончательно портя корешок. Наверное, это был очередной томик поэзии. Дорранс вообще не читал ничего, кроме поэзии, во всяком случае, Ральф не видел, чтобы он читал что-то другое. А может быть, Дорранс вообще ничего никогда не читал, может, ему просто нравилось держать в руках книжки и рассматривать буквы.
– Ральф, что случилось?
Над головой опять засверкали молнии – лилово-белые нити электричества в темном небе. Дорранс взглянул наверх, как будто не был уверен, где он сейчас, кто он такой и что он видит. Ральф вздохнул про себя.
– Дорранс… – начал было он, но в этот момент сзади дернулся Эд, как дикий зверь, который успокоился лишь для того, чтобы поднакопить сил. Ральф пошатнулся, но устоял на ногах и снова прижал Эда к капоту его «датсуна». Он был близок к панике – не знал, что и как делать дальше. Слишком много всего происходило сразу. Он чувствовал, как по его рукам ходят ходуном мышцы Эда. Впечатление было такое, что парень как-то исхитрился проглотить ту самую молнию, которая недавно сверкала над ними в небе.
– Ральф? – спросил Дорранс тем же ровным, но чуть встревоженным тоном. – Я бы на твоем месте его больше не трогал. Я не вижу твоих рук.
Замечательно. Просто прелестно. Еще один ненормальный. Вот чего не хватало для полного счастья.
Ральф взглянул на свои руки, потом обернулся к старику.
– О чем ты, Дорранс?
– Я о твоих руках, – терпеливо пояснил тот. – Я не вижу твоих…
– Дор, тебе тут не место. Давай ты сейчас просто исчезнешь, а?
При этих словах старик чуть ли не просиял.
– Да! – У него был голос человека, которому только что открылась величайшая истина. – Именно это я и собирался сделать! – Он дал задний ход, но когда в небе вновь прогремел гром, замер на месте, съежился и прикрыл голову книжкой, которую держал в руках. Ральф сумел даже прочесть название на обложке, написанное яркими красными буквами: «Подбери лошадку с норовом». – И тебе, кстати, советую сделать то же, Ральф. Не стоит вмешиваться в дела долгосрочников. Это чревато…
– Я не понимаю…
Но прежде чем Ральф успел договорить, Дорранс повернулся к нему спиной и поплелся к площадке для пикников. Редкие седые волосы развевались вокруг его головы, как нимб святого – или как пушок на голове новорожденного.