— Запомните, я запрещаю вам всякие авантюры! Если Стивенс не желает прибыть на нашу территорию, то и нашему товарищу я не позволяю идти за границу. Пусть это будет в метре от границы, но на нашей стороне. Это мой приказ...
Когда начальник областного управления передал мне этот приказ, у меня опустились руки. Выходило, что нам безразлична судьба товарища и мы приносим его в жертву. Однако отказаться от этой встречи теперь значило бы вызвать подозрения у врага, а приступить к преждевременному аресту тех тринадцати агентов было бы равносильно тому, что мы добровольно отказываемся от успеха, обещающего гораздо больше, чем то, чего мы добились. Я высказал начальнику областного управления свои соображения по телефону. Внимательно выслушав меня, он сказал:
— Виноват во всем я. Видно, плохо доложил в министерство, и там не все разобрались в нашей обстановке. Но ты знаешь — приказ есть приказ.
— Но в любом приказе не исключается риск!
— А никто и не отрицает риска. Разве каждую деталь предусмотришь?
— Значит, берем все на свою ответственность!..
В трубке было слышно, как начальник опустил трубку своего телефона на рычаг. Атанасов медленно сел на стул напротив меня.
Так или иначе, выходило, что, если с Атанасовым что-либо случится, вся вина ложилась на меня.
— Об этом не может быть и речи! Всю ответственность беру на себя! — затряс головой Атанасов. — Мы не имеем права проваливать такую операцию.
Теперь все зависело от того, соглашусь я или нет. Но я верил в успех операции и, не колеблясь, сказал своему сотруднику:
— Ты пойдешь к полковнику Стивенсу! Мы с тобой обо всем договорились. Как только вернешься, звони мне из любого места. Я буду ждать твоего звонка у начальника околийского управления!
Отправив Атанасова на встречу, я расположился в кабинете начальника околийского управления. Первую ночь я спал, можно сказать, спокойно. Вторая прошла тоже нормально, но на третью, когда стал подходить срок возвращения Атанасова, и особенно на четвертую я никак не мог найти себе места. Мне казалось, будто там, за пределами нашей страны, Атанасов попал в ловушку. И виноваты во всем этом только мы! Сидя у телефона и днем, я с тоской смотрел на этот облупившийся квадратный ящик с царским гербом и двумя торчавшими никелированными рычажками и спрашивал себя: «Неужели я ничему не научился? Неужели прав был тот незнакомый начальник, предостерегая нас от авантюризма?.. Наши коллеги после нас, — думал я, — уже не будут такими зелеными, как мы. В училище они наверняка будут изучать этот случай и, может быть, назовут его «Человек на распутье» или просто «Провал»...»
— Нехорошо, товарищ инспектор, надо поесть хоть немного! — прервал мои размышления вошедший с едой милиционер.
Я поблагодарил его, но он знал, что и этот картофельный суп тоже останется нетронутым.
«Имел ли я право рисковать Атанасовым? — снова спрашивал я себя. — А разве не подвергали опасности свои семьи те крестьяне, которые пробирались тайком к Атанасову и другим оперативным работникам, чтобы сообщить о бандитах? Ведь им никто не приказывал, они делали это добровольно. Но разве это оправдывает меня?»
Шел уже пятый день, а от Атанасова, как говорится, ни слуху ни духу. Я, как все эти дни, дежурил у телефона. Неожиданно в коридоре послышались тяжелые шаги, и через некоторое время в кабинет вошел представитель министерства бай Андрей. Сквозь распоротую штанину на его ноге виднелась свежезабинтованная рана. За плечом на ремне болталось двуствольное охотничье ружье.
— А, это ты! Ну, здравствуй! Чего тут дремлешь? Собирайся, пойдем на охоту!.. Подожди, подожди... Что это с тобой? Ты на себя не похож. Ты чего так осунулся? — осторожно присаживаясь на стул, спросил он.
Он был гораздо старше меня: ему давно перевалило за сорок. Я уважал его за все пережитое им, о чем страшно было даже вспоминать. В прошлом его приговорили к смертной казни, но он бежал, а потом, тяжело раненный, в бессознательном состоянии, снова был схвачен полицией. Спастись удалось только благодаря тому, что его приняли за мертвого и бросили рядом с пятью убитыми нашими товарищами. Очнувшись ночью, он пополз к реке и так ушел...
Я все ему честно рассказал. Его морщинистое лицо помрачнело. Но он недолго хмурился. Улыбнувшись, бай Андрей сказал:
— Стивенс хорошо попался на удочку! Он решил использовать нашего разведчика, во-первых, потому, что тот — бывший царский офицер; во-вторых, он видит, что его банда в течение года действует на нашей территории, и не где-нибудь, а в районе, за который отвечает все тот же человек... Ну ладно, хватит об этом! Дай мне коробок спичек и сейчас же собирайся на охоту!