В горы Пирин мы направились через Предел. Стояла зима, и, чтобы не оставить за собой следов, мы терпеливо ждали снегопада, укрывшись в лесу, неподалеку от постоялого двора бывшего белогвардейца Павла. Нас было трое и конь, нагруженный продуктами. До этого места наш путь проходил по проторенной дороге, а дальше нам предстояло идти целиной. Один из наших сказал мне:
— Калин, сходи на постоялый двор. Ты там уже был. Купи сигарет, только покрепче, для Мануша и Страхила, а то я совсем забыл. Только смотри, будь осторожен!..
И вот, когда я пришел на постоялый двор, туда вдруг пожаловали четверо: подполковник с подпоручиком, очевидно адъютантом, и двое гражданских. Одним из них оказался адвокат Павлов. Я с ужасом понял, что надо мной нависла смертельная опасность. Все мое внимание сосредоточилось на одной мысли: «Когда и в кого первого стрелять?» Павлов, увидев меня, узнал, подошел и, протянув руку, сказал:
— Да, парень, если б не наша адвокатская милость, сидеть бы тебе в тюремной камере! — И он с гордостью начал рассказывать подполковнику о том, как защитил меня на судебном процессе, почему и как подвели меня шумкари и как глупо было составлено и оформлено обвинительное заключение в полиции. Все это, мол, послужило прекрасной зацепкой для того, чтобы ему, как адвокату, показать себя и добиться оправдания подсудимого по недоказанности вины.
Только спустя много месяцев после этого случая мы узнали истинную цену его благородства. Павлов настойчиво создавал себе репутацию честного адвоката и защитника бедноты. На самом же деле он преданно служил властям и в то же время заигрывал с нами, особенно после разгрома немцев под Москвой и краха армии фельдмаршала Паулюса под Сталинградом. А меня, как выяснилось потом, он перепутал с подсудимым другого судебного процесса. Так или иначе, но голова моя осталась на плечах. Однако после этого случая я никогда больше не ходил ни на постоялый двор, ни в корчму без охраны. Всегда помнил об этом случае.
А тогда, запыхавшийся, возвратился я к своим друзьям и сообщил им о своей встрече с Павловым. Выслушав меня, приятель из Градево сказал:
— Ну, парень, считай, что тебе крупно повезло!..
За что народный суд судил адвоката Павлова, мне неизвестно. Осталось тайной и то, почему ему был вынесен приговор «условно». Встреча с ним теперь предстояла мне в другом месте и при других обстоятельствах. Стало известно, что адвокат Павлов вместе с пятью своими сообщниками ушел в подполье и начал враждебную деятельность против народной власти. Эта группа очень быстро была разгромлена. Произошло это в тот момент, когда заговорщики готовились напасть на дом лесника на Парангалице, около Рилского монастыря.
А случилось это так. Одна знакомая нашего контрразведчика Янкова, очень красивая женщина лет тридцати, с прекрасным именем Орфета, в откровенной беседе пожаловалась как-то ему, что, если бы не дети, сбежала бы куда глаза глядят: осточертели ей незнакомые люди, приходившие к свекру. Ее не раз будили среди ночи, приказывали печь хлеб, заставляли жарить мясо и кур. Однажды она посоветовала мужу, который работал лесорубом в горах и раз в неделю приходил домой за хлебом, сообщить в милицию, но он ответил: «Не лезь на рожон!»
Эта женщина оказала нам большую помощь. Через нее нам удалось выяснить, что каждую неделю в определенные дни из Рилского монастыря приходили двое, забирали у нее два огромных ранца с продуктами и уходили в горы. Мы выследили их и установили точное место расположения банды. Мы тщательно готовились к ее уничтожению и, по-моему, справились с этим успешно: у нас не было даже раненых, только один милиционер сломал себе ногу при падении.
Оперативная группа в составе четырнадцати человек ударила внезапно ровно в одиннадцать часов дня. Трое бандитов подняли руки после первого же требования сдаться. Двое бросились бежать, но после нескольких предупредительных выстрелов остановились и тоже подняли руки. Бледные как полотно, дрожа от страха, они упали на колени, начали плакать и молить нас о пощаде. В землянке мы нашли все их имущество и оружие. Однако Павлова и след простыл.