Было что-то зловещее, пугающее и в то же время комическое в наполеоновском чванстве главаря, в его позе царя царей и патетической речи, с которой он обратился к вновь прибывшим в банду.
— ...Царь — в изгнании. Болгарский народ запуган большевиками Москвы. Только мы принесем демократию Болгарии, но не большевистскую, а истинную демократию. Мы также против полиции и фашизма. Господа, на нас обращены взоры всего болгарского народа, который рождает таких героев, как наш господин Каменов. Я внимательно следил за его деятельностью. И вот господин Каменов теперь перед вами. Теперь он будет моим заместителем. Господа, бог дарит нам жизнь и лишает ее. Я представляю здесь и святую церковь. Приказываю, господа, дать клятву во всем подчиняться подполковнику Каменову так же, как и мне!..
Бандиты медленно вставали по стойке «смирно», снимали кто берет, кто фуражку, кто ушанку и, усердно крестясь, произносили: «Клянусь!» И вновь наш контрразведчик увидел, как блестели от удовлетворения глаза Серафима, который, будто примериваясь к чему-то и обдумывая слова клятвы, твердо произнес:
— Я даю слово подполковнику быть его верным последователем...
Один из бандитов старательно разливал по алюминиевым кружкам великолепный коньяк и раздавал каждому по шоколадной конфете. Главарь с пафосом театрального актера времен первой мировой войны поднял тост:
— О-о, боже, ты, небесный владыка! Дай нам силы, сделай крепче наши мужские руки, помоги уничтожить врагов твоих! Ниспошли, боже, победу войску своему!.. — И вдруг выпрямился и заговорил резко, напыщенно-театрально и не сводя взгляда с Каменова: — Господа, а теперь давайте попросим моего заместителя сказать нам несколько слов!..
Хоть наш сотрудник и не обладал особым красноречием, но его выступление понравилось бандитам. Один из них даже спросил Каменова, чем еще угостить его.
— Люблю зеленую скатерть, кружку холодного пива и красных раков на закуску! — ответил Каменов, прекрасно воспользовавшись предоставленной ему возможностью, чтобы сообщить пароль для своего человека.
Эти слова вызвали всеобщий смех. Но, как ни вглядывался Каменов в лица смеявшихся, он не смог определить, кто же из присутствовавших был его помощником. В душе Каменов несколько расстроился: ведь вряд ли скоро мог представиться еще такой удобный случай, чтобы вот так, во всеуслышание, произнести слова пароля.
На следующий день кто-то прибыл в лагерь, но главарь банды не позвал Каменова, хотя только вчера наградил его подполковничьими погонами и так торжественно назначил своим заместителем. Цель этого посещения осталась для нашего контрразведчика неизвестной. В разговоре с бандитом, ведавшим у Фантома вопросами снабжения, Каменову удалось выяснить только то, что приходивший в лагерь человек получил от главаря сто тысяч левов. Ранец с деньгами, в котором хранилось около двух с половиной миллионов левов, Павлов носил всегда с собой и никому не доверял его. Говорили, будто один из бандитов пытался завладеть им, но получил пулю в затылок.
Однако вскоре Павлов все же пригласил к себе Каменова. Они расположились на вершине горы. В чистом, прозрачном воздухе висело белое легкое облачко; издалека, со станции Белица, донесся веселый свисток паровоза. В долине рельефно выделялись поросшие лесом склоны, четко прорезанные извилистыми, излучающими искрящуюся голубизну речками и ручьями, впадавшими в Месту.
— Господин Каменов, представляете ли вы, как будет развертываться наша борьба? — спросил главарь банды, протягивая ему пачку сигарет.
Каменов закурил и, закашлявшись от непривычного табака, ответил:
— Наверное, нет.
— Так я и предполагал, господин Каменов. А кто вам преподавал французский язык в Неврокопской гимназии?
— Госпожа Рачева.
Фантом, прищурившись, произнес:
— Эта госпожа одно время была моей приятельницей. Она и не подозревала тогда, что судьбой мне предназначено стать освободителем отечества. Слушайте, господин Каменов, и запомните раз и навсегда! Они тут не могут понять меня. Они не могут понять, что я один не в состоянии свергнуть власть, хотя бы и имел в своем распоряжении двести тысяч бойцов. Но-о...
Павлов замолчал, а Каменов с нетерпением ждал, что он скажет дальше. Подул легкий ветерок, разнося вокруг запахи луговых цветов, которые пестрым ковром укрыли окрестности. Высоко в небе, слепящем глаза яркой голубизной, описывали круги три молодых орла.
— У нас шесть боевых отрядов, разбросанных в горах. Кроме того, мы располагаем несколькими сотнями верных помощников и тысячами единомышленников... Мы переходим к массовому террору и будем действовать исключительно внезапно и молниеносно! — сказал Фантом и после небольшой паузы продолжал: — Разделимся на пятерки. Каждая такая пятерка ударит по своему объекту и быстро возвратится и укроется здесь или на запасном пункте сбора в Арнаутском ущелье. Создадим сумятицу, вызовем беспорядки, а мои друзья за границей сообщат о начале восстания в южном горном районе. В подходящий момент я направлю воззвание к болгарскому народу и депутатам Народного собрания и обращусь с просьбой к Западу вмешаться в наши дела... А в субботу всему отряду предстоит одно веселенькое дело. Оно послужит началом всей операции. Мой человек сообщил, что в Осеново прибыл отряд ремсистов, среди них тридцать девушек. Мы покажем этим молодым коммунистам! Будут висеть на каждом дереве от Осенова до Виштерицы! Девчат надо доставить в лагерь, с ними мы немножко развлечемся, а потом расстреляем. Пусть содрогнутся все коммунисты в Болгарии! А все, кто не согласен с новой властью, пусть поднимаются на борьбу!