— Что нового? — проговорил он еще с порога и, не дождавшись ответа, задал следующий вопрос: — Верные ли у вас сведения?
Мне так и не удалось выяснить, каким образом и от кого стало известно начальнику окружного управления о подготовке операции по задержанию и обезвреживанию опасного преступника. Начальник окружного управления бросил все дела, но не для того, чтобы выяснить обстановку, а для того, чтобы лично участвовать в этой опаснейшей операции. Времени для обстоятельного доклада не оставалось. Он, как старший, утвердил доложенный ему план операции, и мы направились к деревне, где скрывался Мацуока. Чтобы не терять времени и не дать Мацуоке возможности уйти или открыть стрельбу, шофер резко повернул машину с улицы и направился прямо по лугу к дому, где прятался Мацуока.
Яркий солнечный свет, отражаясь от окон, мешал рассмотреть что-либо внутри дома. Мы ждали, что вот-вот раздастся выстрел, так как знали: если Мацуока заметит нас, непременно будет отстреливаться. Однако мы надеялись одним броском достичь дома, укрыться за его стенами, а уж затем проникнуть внутрь.
Газик как вкопанный остановился метрах в десяти от дома, все сразу выскочили из машины и заняли распределенные заранее места. Несколько быстрых скачков — и мы втроем — Наско, начальник окружного управления и я оказались у входа в логово. Наско сбил висячий замок и чертыхнулся:
— Здесь, кроме мусора и старого хлама, ничего нет.
Мы бросились к другой двери, но она была заперта изнутри. Мы понимали, что можем оказаться удобной мишенью. В этот момент сообразительный Наско открыл окно и, не теряя ни секунды, прыгнул внутрь, открыл дверь, и мы с начальником окружного управления вскочили в небольшую прихожую. Здесь увидели две двери — налево и направо. Одна дверь была открыта, через нее уже проскочил Наско. В глубине прихожей стояла лестница, там оказался открытый люк на чердак. Значит, Мацуока проникал в свой тайник через этот люк. Теперь нам предстояло попасть в комнату, дверь в которую была накрепко закрыта. Сначала следовало обезопасить себя, говоря военным языком, с тыла, если бандит скрывался именно там, а уж потом приступить к чердаку. Наско держал наготове дымовую гранату, чтобы бросить ее в тайник и выкурить оттуда Мацуоку.
Мы попытались открыть дверь. Налегли втроем что было силы — дверь чуть-чуть подалась, но, когда ее отпустили, мгновенно встала на свое место. Мы снова все втроем навалились на дверь. Раздался треск — и дверь с шумом распахнулась, прижав кого-то к стенке. Наско мигом подскочил к охнувшему за дверью человеку и приставил к его груди пистолет. Мы с начальником окружного управления в мгновение ока обезоружили «самодержца» двадцати шести деревень.
Мацуока дрожал от страха, хныкал и порывался встать на колени.
— Пощадите, господа, пощадите, господа!.. — умолял он.
При обыске у Мацуоки нашли пять пистолетов, среди них оказался и подаренный нашим разведчиком Милковым во время той злополучной встречи.
Доставив в город Мацуоку, мы часа через два возвратились в деревню, чтобы разобраться, кто по своей воле помогал этому бандиту, а кто по принуждению. Решили прежде всего зайти к жене второго брата Мацуоки, которая, по словам сестры бай Косты, была любовницей бандита. Подходя к их дому, мы заметили страшный переполох. В сенях на переброшенной через балку веревке раскачивалась, в своем праздничном платье, эта женщина. Около нее плакали трое детей и растерянный муж. Мы немедленно перерезали веревку и освободили ее из петли, а Наско вызвал фельдшера. Он внимательно осмотрел любовницу Мацуоки и сказал, что сонная артерия не повреждена и женщину можно еще спасти. Мы увели детей и мужа и, как могли, успокоили их. Брат Мацуоки знал причину случившегося. Он наверняка ненавидел свою жену, но сейчас рыдал и рвал на себе волосы.
Бай Коста ждал нас в канцелярии общины. Я сразу занялся составлением протоколов, изучением чековых книжек и подсчетом денег, изъятых у бандита. Бай Коста почему-то не уходил и, видимо, хотел еще о чем-то поговорить со мной. Я не выдержал:
— Послушай, прошу тебя, подожди немножко!
— Подождать-то я подожду, товарищ начальник, но тут вот у меня за пазухой тоже деньги Мацуоки. Жгут они мне душу... Вы уж возьмите их и не сердитесь!..
Я взял у бай Косты пачку крупных ассигнаций и машинально пересчитал. На одной из них заметил два темных пятна. Присмотревшись внимательнее, закрыл глаза. Это была засохшая кровь. Значит, деньги у Мацуоки были в крови не только в переносном смысле этого слова, но и в прямом.
Бай Коста тоже увидел это, однако ничего не сказал, а только слегка побледнел и отвернулся.