— Что с тобой? Плохо тебе? — спросил я его.
— Ничего, ничего! Дай мне сигарету!..
ПРОБУЖДЕНИЕ
3вонок в прихожей прозвенел еще раз. Магда нервно отбросила книгу (только взялась перечитывать стихи своего любимого поэта Яворова) и, не поднимаясь с постели, крикнула:
— Кто там?
Однако никто не отозвался. Она помолчала, подождала минутку и, разнервничавшись еще больше, встала. Настроение испортилось: она могла наслаждаться стихами, когда никто не мешал, а тут вдруг звонят. Магда чувствовала, что кто-то стоял за дверью и не уходил.
— Нахалы! Не дадут и минуты покоя, — пробормотала она нарочито громко, чтобы было слышно за дверью. Пусть знают, что она в своем доме! Быстро набросила халат, привела в порядок волосы, взглянула в зеркало — кто знает, кого там принесло? — и направилась к двери.
— Это я, откройте, — послышался незнакомый мужской голос.
Магда остановилась в нерешительности: ее всегда пугали незнакомые люди.
— Кто вы? — спросила она, стараясь рассмотреть мужчину через глазок, но увидела только часть его лица, мягкую серую шляпу и поднятый воротник мокрого габардинового макинтоша.
— Откройте, я вам все объясню! — Незнакомец явно нервничал.
Голос у него был настойчивый, и Магда еще больше заколебалась: она очень боялась жуликов. Немного отошла от двери. Он, видимо угадав ее состояние, с еще большей настойчивостью начал уверять:
— Не беспокойтесь! Я не вор и не злой человек. Откройте, и вы сами убедитесь в этом!
И она то ли поверила ему, то ли просто набралась храбрости, но, не раздумывая больше, открыла. Перед нею стоял высокий широкоплечий мужчина и улыбался.
— Добрый вечер, — проговорил незнакомец учтиво, даже изысканно.
— Вечер добрый, — ответила Магда, но от двери не отошла, держась от незнакомца на расстоянии. — Что вам угодно?
— Так я и предполагал! — улыбнувшись, сказал он. — Время медленно, но уверенно вычеркивает из памяти прошлое!..
Она вздрогнула, так как ей показалось, что в шуме ветра до ее слуха донесся очень знакомый голос, и сердце ее учащенно забилось. «Нет, нет... Не может этого быть... — подумала она и тут же отбросила свою догадку. — Не может этого быть...»
Незнакомец, заметив ее смущение, внезапно шагнул через порог и закрыл за собой дверь. Это ее напугало, и она воскликнула:
— Что вы делаете? Прошу вас, ради бога! — И, отшатнувшись, прижалась к стене.
— Магда... ты что, не узнаешь меня? — с отчаянием тихо спросил он. И опять что-то далекое и очень знакомое уловила она в его голосе.
— Нет... — ответила она не задумываясь, а затем, помолчав, добавила: — Пожалуй, я где-то вас встречала, но... откуда вам известно мое имя?.. Ну что ж, проходите! Простите за негостеприимство! Ведь время уже позднее, а я одна...
В гостиной было не прибрано. Джогова задержалась на работе, устала, и ей не хотелось ни за что браться. Было одно желание: поскорее юркнуть под теплое одеяло и чтобы никто не беспокоил.
Гость устроился в кресле у стены. Магда подошла к камину, чтобы подбросить несколько поленьев в еще не погасший очаг. Не спеша подбрасывая поленья одно за другим, она пыталась воскресить в памяти забытый образ мужчины, которому принадлежал такой знакомый голос. На улице свистел ветер, а в гостиной было тепло и уютно. Незнакомец расстегнул воротник, снял макинтош, многозначительно улыбнулся и внимательно начал осматривать мебель, стены, на которых, кроме трех маленьких картин и гобелена над буфетом, ничего не висело.
— С давних пор отмечено, что у хорошеньких женщин короткая память, и это — не случайно! — иронически заметил он, но Магда не поняла намека. — Красавицы всегда стараются быть на виду у других, а сами ничего не замечают вокруг и даже не пытаются запомнить тех, с кем встречаются.
— Что вы хотите этим сказать? — спросила она.
Магда немного успокоилась и села напротив на диван, однако все же держалась настороженно.
— Хочу сказать, что хорошенькие женщины быстро забывают свое прошлое, потому что оно, как правило, весьма богато! — с иронией в голосе продолжал он, разглядывая свой мокрый макинтош, который не выпускал из рук. Затем, помолчав, спросил: — В этом доме есть вешалка?
Магда не ответила на вопрос и не встала, чтобы взять у него макинтош. Она явно растерялась.
— Я не могу ничего вспомнить... И вообще... — пролепетала она и замолчала, чувствуя, что у нее вдруг голова пошла кругом.
Несмотря на свои тридцать пять лет, Джогова больше походила на хрупкую, молоденькую девушку, чем на одинокую, много пережившую женщину, муж которой сидел в тюрьме. Ее волосы, рассыпавшиеся по округлым красивым плечам, отливали естественным блеском. Ее большие, цвета кофе, глаза излучали какую-то особенную теплоту, присущую лишь зрелым и умным женщинам.