— Кто там?.. Не открывай!
Джогова удивленно посмотрела на него: перед нею был уже совсем незнакомый человек, испуганный, озверевший, жалкий. От его чванства и самоуверенности не осталось и следа. Она попыталась было что-то сказать, успокоить его, но он нервно приказал:
— Погаси свет!
Джогова с невозмутимым видом встала и свысока посмотрела на перепугавшегося Стаматова. Ей хотелось сказать, что это, наверное, позвонили соседи или кто-нибудь из больницы, как случалось не раз, а может быть, ее приятель Жора, но потом она раздумала, почувствовав отвращение к своему гостю, который всего несколько минут назад пытался внушить ей смелость и мужество. В этот момент она была на голову выше и Стаматова, и собственного мужа, и всех им подобных. Она не спеша повернулась и, не выключая света, направилась к двери.
— Слушай, если ты откроешь... — прошипел Стаматов, и в его глазах мелькнуло что-то звериное.
— Спрячь пистолет и сиди спокойно! — строго сказала она и тут же про себя отметила, что руки его как-то обмякли и опустились.
Джогова посмотрелась, как обычно, в зеркало, поправила волосы и, не обращая больше внимания на Стаматова, подошла к двери.
— Кто там? — спросила хозяйка. Однако никто не отозвался. Она отодвинула засов, открыла дверь, выглянула на лестничную клетку, посмотрела вниз, но никого не обнаружила. Это, видимо, позвонила соседка, а потом, передумав, ушла к себе в квартиру.
Вернувшись в гостиную, Джогова не обнаружила Стаматова. «Неужели он выскочил в окно?» — подумала она, потом заглянула на кухню и в спальню. Стаматова нигде не было.
— Ангел, Ангел! — позвала Магда и в следующий миг прыснула от смеха, увидев в спальне торчащие из-под кровати грязные ботинки. — Вылезай, никого нет! — сквозь смех сказала она.
Стаматов, смущенный, выполз из-под кровати, поднялся и, отряхивая пыль, пробормотал:
— Осторожность, милая моя, никогда не мешает!
— Все в порядке, не волнуйся, — спокойно проговорила она, хотя в душе испытывала нестерпимое злорадство.
Они опять сели на диван. Золотисто-красные языки пламени камина отбрасывали бледно-оранжевые тени. На лице Стаматова выступили пятна, выдавая его волнение.
— Выпьешь еще рюмочку коньяку? — спросила она вдруг замолчавшего гостя.
— Нет, нет! Достаточно. Мне пора уходить, — посмотрев на часы, быстро ответил он. Потом, немного помолчав, добавил: — Да, иногда судьба целой страны может зависеть только от одной красивой женщины...
— Неужели? — с усмешкой спросила Джогова.
Стаматов сделал вид, будто не заметил ее иронии, встал и, поцеловав руку своей прежней приятельницы, сказал:
— Я зайду к тебе завтра вечером!
Оставшись одна, Джогова выключила свет в гостиной и присела на диван. «Совсем маленькую... услугу!» — прозвучал в ее ушах голос Стаматова...
На улице продолжал лить дождь. Ветер буйствовал за окном. Лампы уличных фонарей раскачивались из стороны в сторону, бросая устрашающие тени на тротуар. Джогова легла в постель, стараясь отогнать от себя все мысли, связанные с этим человеком, но они так и лезли в голову. Она вспомнила школьный выпускной бал и свой праздничный наряд, который сшила себе из старого платья матери. Вспомнила о том, как она целых два часа напрасно ждала Асена, своего любимого парня, одноклассника, не сумевшего купить себе ботинки. Потом Асена арестовали, а она вышла замуж за майора Джогова по прихоти своей матери, категорично заявившей: «Желаю видеть своим зятем только офицера, и больше никого». Затем Магда вспомнила, как спрятала в своем доме от полиции подругу по гимназии Лиду, а майор Джогов выдал ее полицейским агентам. Образ белокурой Лиды с окровавленным лицом так отчетливо встал перед глазами Магды, что она содрогнулась. И с этим ужасным прошлым неотделимо был связан хищный образ поручика Стаматова. Он встретился ей в первый месяц ее замужества. Тогда Джогова увидела в нем своего спасителя, Стаматов чем-то напоминал ей Асена, которого ее муж, майор Джогов, даже не попытался спасти. Асена расстреляли в тюрьме...
Магда никак не могла объяснить себе, почему так легко согласилась помочь Стаматову. А ведь она могла с успехом и отказать ему, не испытывая при этом никаких угрызений совести! Джогова не питала неприязни к народной власти, против которой боролся Стаматов. У нее не было и обиды за то, что ее мужа посадили в тюрьму. Наоборот, в душе она была благодарна тем людям, которые помогли ей освободиться от такого мужа. Она давно, еще в первые дни своего замужества, намеревалась порвать с ним, но все как-то не решалась...