На улице прогремел запоздавший трамвай, проехавший в сторону Подуяна, в депо. Джогова открыла глаза. В комнате было по-прежнему темно. По стенам маячили светло-синие тени от раскачивавшихся на ветру уличных фонарей.
Калин и Джогова сидели в небольшом ресторане за бутылкой марочного вина «Димят» и тихо беседовали. То, что ему сообщила эта женщина, заставило его сильно задуматься. Он даже забыл про дымившуюся между пальцами сигарету, с которой уже давно было пора стряхнуть пепел. «Раньше, в первые годы после революции, — размышлял он, — все было ясно: повседневная защита революционных завоеваний являлась не чем иным, как продолжением, в буквальном смысле этого слова, вооруженной борьбы партии и народа против старой власти. Но если тогда борьба велась по принципу «кто — кого», то теперь условия изменились: новая власть доказала свою жизненность и отстояла право на существование. Враг понял, что он уже не может добиться своих целей путем контрреволюционных заговоров и политического бандитизма, а также с помощью шпионских и диверсионных групп, засылаемых из-за границы. В последнее время западные разведывательные службы начали создавать разветвленную сеть резидентур, подпольных организаций и групп, чтобы подготовить прочную почву для будущей широкой контрреволюционной деятельности...»
Калин иногда сравнивал работу разведчика с трудом писателя, потому что и тот и другой призваны постоянно изучать, исследовать, анализировать и даже прогнозировать события общественной жизни. Конечно, в отличие от писателя разведчику приходится часто действовать в суровой и опасной обстановке. Вот и сейчас Калин, обдумывая сказанное Джоговой, уже в который раз задавал себе вопрос: «Не означает ли это, что враг сменил тактику?..» Да, в неприятельском лагере уже раздавались призывы к изменению методов борьбы. Калин вспомнил, как один из главарей контрреволюционной организации «Легион» говорил своим единомышленникам на тайной встрече: «Коммунисты — как скала, их разбить нелегко... Возьмите, например, стальной шарик и ударьте им в скалу. Чем сильнее будет удар, тем дальше отскочит шарик. Вот мы в своих действиях и уподобляемся этому шарику. И чем сильнее мы будем бить, тем дальше будет отбрасывать нас от себя народ, потому что он верит коммунистам. У народа еще свежи в памяти разврат и коррупция старой власти. Если мы хотим завоевать доверие народа, приобрести авторитет и влияние, нам необходимо сменить тактику. Нам надо делать ставку на неустойчивых, на тех, кто нарушает свой партийный долг и нравственные нормы, на тех, кто нечист на руку. Этих людей нужно провоцировать на черные делишки и подталкивать к пропасти. Вот в таких нам и надо бросать свой «шарик», и он уж не отскочит, а увязнет в их среде. Вера народа будет ослабевать, и люди начнут отходить от коммунистов...»
«Да, враг меняет свою тактику, — отметил про себя Калин. — Отказывается от одних форм и методов борьбы и ищет другие, более утонченные, совершенные, но стратегическая цель у него остается прежней...»
— Вы уверены в том, что это Стаматов? — внезапно спросил Калин, бросая в пепельницу потухшую сигарету и закуривая новую.
— Совершенно уверена! Правда, я узнала его с трудом... — спокойно ответила Джогова.
Магда видела Калина впервые, и сначала он показался ей слишком задумчивым, вялым и медлительным. Этот седовласый мужчина, одетый в темный костюм, с темно-красным галстуком в белую крапинку, завязанным большим узлом, постоянно держал в руке дымящуюся сигарету. Задавая вопросы, он пристально смотрел на Джогову. В другой обстановке такой взгляд наверняка испугал бы ее, но сейчас она была совершенно спокойна, потому что этот человек своим хладнокровием вселял в нее уверенность.
— Вы что-нибудь говорили об этом своему приятелю Жоре, с которым пришли в ресторан? — тихо спросил Калин.
— Боже упаси! — ответила Джогова, улыбнувшись. — Вы плохо знаете женщин!
— Извините, ради бога, — учтиво наклонил голову Калин.
— Жора — очень хороший парень, но у нас с ним не такие отношения, чтобы я полностью доверяла ему, — смутилась Джогова.
Калин понимающе улыбнулся и, взяв бутылку с вином, наполнил бокалы.
— Впрочем, Жора не только ваш приятель, он и мой давнишний товарищ. Мы дружили с ним в студенческие годы: он учился в медицинском, а я — в университете.
— Я тоже кое-что слышала о вас, он мне рассказывал, — взяв бокал и отпив несколько глотков, заметила Джогова.
— Извините, — прервал ее Калин, — Стаматов не сказал, где вы можете найти его в случае необходимости?
— Нет, и я его не спросила. Он к вечеру придет, в этом я уверена! — ответила Джогова и, немного подумав, добавила: — Не может не прийти!